около месяца назад, она стала превращаться в айсберг размером с Антарктику, как только Лиза оказывалась рядом. Она внезапно перестала смотреть на Макса – так, словно внезапно очнулась.
Увы, прокрутить этот фарш назад было невозможно, поэтому теперь Тома делала вид, что опасного соблазна просто не существовало. Их игры вчетвером прекратились.
Ник делал вид, что ничего не замечает, но отношения между мужчинами осложнились, и Макс начал злиться. И ревновать.
Каждый раз, когда Лиза с Ником перебрасывались парой слов у стойки бара. Каждый раз, когда она просто бросала на него взгляд или смотрела его сцены – Макс менялся в лице, делался угрюмым, резким. Он не срывался на ней во время их сессий, но стал более замкнутым, мог слишком лаконично отвечать на ее вопросы. И тогда у Лизы вертелось на языке: «Если бы Тома с тобой заговорила, ты был бы веселее?»
Она разумно воздерживалась от проявлений встречной ревности, пряча ее так далеко, как только могла. Тем более, что Тома старалась держаться от них как можно дальше.
Только Лиза в глубине души считала это очень глупым. Она давно поняла, что единственным легким выходом из ситуации было бы отпустить ее. Поиграть одну ночь в свингеров, потрахаться друг с другом. Не накручивать себя до предела. Ведь ясно же, что Тома борется сама с собой: не с Ником, желающим Лизу. Не с Лизой, желающей Ника. И даже не с Максом, который мог ее соблазнить.
Тома боролась только с Томой, которая желала Макса. И чем больше она сопротивлялась этому, тем больше его хотела.
Лиза никогда не боролась с собой так отчаянно. Она считала, что в этом нет смысла. И всегда получала от своего дома то, что хотела. Впрочем, как и Макс – от нее.
Еще год назад они пришли к новому соглашению: одно приключение на стороне раз в полгода. У каждого из них. Они оба были полигамны, оба иногда хотели играть с новыми партнерами. А в клубе то и дело попадались соблазны, еще до того, как раскрутилась их история с Ником и Томой.
Они пытались быть верными, потому что правда очень любили друг друга. Лиза ни капли не сомневалась в силе этого чувства, хотя каждая его девушка стоила ей килограммов потерянных нервных клеток. Макс всегда ревновал, но в глубине души тоже не сомневался – она знала. Они пытались стойко держаться.
Возможно, они продержались бы и дольше – но их сцены слишком нравились обитателям клуба. Каждая нижняя втайне мечтала переспать с Максом. Каждый дом мысленно трахал ее, Лизу, во время каждой сцены.
У них обоих было чересчур много соблазнов.
И однажды, в очередной раз заметив, как Макс смотрит на одну новенькую брюнетку, Лиза не удержалась. Она просто посмотрела ему в глаза и сказала: «Трахни ее. Я не против». Макс еле заметно вздрогнул, впился в нее взглядом, словно ожидая подвоха, но почти сразу улыбнулся – и кивнул.
Брюнетка была полной противоположностью ей, Лизе. Другая фигура, другой тип лица, совершенно другой характер. Тихая, довольно скользкая, на ее взгляд. Но чем-то соблазнительна для Макса. Возможно, все