выглядели все еще скромно: за Пивоварова готовы были голосовать 34 процента избирателей, за коммуниста Егорова 27, за Кочана – целых 9, за Осинкина, соответственно, – 7.5. Однако у Пивоварова с Егоровым имелся высокий антирейтинг; у Кочана он в два раза превышал уровень симпатий к нему, а вот у Осинкина он практически равнялся нулю, – Олежка нравился.
Первой ласточкой перемены в настроениях явился визит одного из бизнесменов, который уже успел отказать в финансировании и Дорошенко, и Норову. Теперь он приехал сам и привез с собой пятьдесят тысяч долларов на кампанию Осинкина, при этом никаких особых условий не выдвигал, просто просил в случае победы его не забывать.
Затем прорезался Ленька. Как ни в чем не бывало он поинтересовался ходом дел. Норов готов был обложить его последними словами сверху донизу, но вместо этого с наигранной беспечностью сообщил, что все отлично, Ленька может его поздравить: он только что продал за семьсот тысяч зеленью должность заместителя по благоустройству. На следующей неделе собирается выставить на торги должность заместителя по имуществу, надеется сорвать миллиона полтора, а то и два.
С его стороны это была чистая импровизация, но Ленька поверил.
– Ты что, схерел?! – заорал он вне себя.
– Почему? – притворно удивился Норов. – Чем ты недоволен?
– Да ты на всю голову долбанулся! – кипел Ленька. – Ты знаешь, сколько эти должности на самом деле стоят?!
– Они стоят ровно столько, сколько за них платят. Вчера за них ничего не давали, во всяком случае, мне, сегодня – уже семьсот, завтра – посмотрим.
– Значит, так: я категорически запрещаю тебе что-нибудь продавать! Ты понял? Понял?!
– На каком основании, позволь спросить?
– На таком! Все расходы по выборам я беру на себя. Ясно? Целиком! И верни эти семьсот косарей немедленно!
– Леня, подожди, не горячись. Что скажет по этому поводу твоя мама?
– Она скажет, что ты когда-нибудь нарвешься!
– Прости, не расслышал, что-то со связью: когда бабки?
– Да завтра, блин! Завтра! – Ленька сердито бросил трубку.
На следующий день к Норову действительно явился заместитель директора банка, принадлежавшего Мураховским, и привез семьсот тысяч долларов в банковской упаковке. Он попросил пересчитать деньги и написать расписку, – «для формальности». Ни того, ни другого Норов делать не стал, сообщив, что он обойдется без формальностей.
Анна и Норов вышли из дома.
– Поедем куда-нибудь, – предложил он.
– Да, да! – с готовностью кивнула она.
Ей было безразлично куда, лишь бы подальше отсюда. В машине она сразу схватила его руку и крепко прижала к своей щеке. Он почувствовал, как по его кисти покатились теплые слезы.
– Ну что ты, моя девочка? – ласково заговорил он, трогаясь. – Не надо, не расстраивайся, все наладится.
– Не наладится! – жалобно возразила она. – Все плохо!
– Вовсе нет…
– Плохо, плохо! – всхлипывала она. – Ужасно! Я не знаю, как быть!
Он хотел высвободить руку,