в окружении чиновной свиты, на «директорском» восьмом ряду, отделенном от предыдущих широким проходом.
Перед концертом Пивоваров поднялся на сцену и, пришепетывая, поведал о заслугах городской администрации и его лично в развитии города. Его речь несколько раз прерывалась ироническими репликами с мест. Чиновники начали было ему хлопать, но их не поддержали. Недовольный губернатор оглядел зал, будто стараясь запомнить непокорных.
В концерте принимало участие восемь исполнителей. Все были уже немолоды, имениты, однако держались демократично, шутили с публикой и охотно пели на «бис». Начали, как водится, менее прославленные, а когда народ разогрелся, вышли «звезды». Им подпевали.
Последнего любимца проводили овациями, и вдруг появился ведущий и вместо того, чтобы завершить концерт, объявил, что сейчас выступит саратовский бард Олег Осинкин. На минуту воцарилось недоуменное молчание, и сбоку из-за кулис вышел Олежка, с гитарой и своей грустной улыбкой.
Зал взорвался аплодисментами. Люди в зале хлопали не только из симпатии к Осинкину, но и из фрондерской неприязни к властям, попытавшимся превратить интеллигентский праздник в казенное мероприятие. Пивоваров был в смятении, губернатор что-то раздраженно бросил директору дворца, сидевшему неподалеку от него. Тот помчался за кулисы.
Но прежде чем Осинкина успели прогнать, он взял аккорд и запел своим задушевным негромким баритоном «Возьмемся за руки, друзья». Весь зал, стоя, поднявшись с мест и взявшись за руки, пел с ним вместе. Когда он закончил, раздался новый шквал аплодисментов. Осинкин скромно поклонился.
– О-леж-ка! – скандировали люди. – О-леж-ка!
Ликующий Норов прятался на галерке и наблюдал, как губернатор, Пивоваров и их жены, злые и надутые, поспешно покидали зал, а вокруг них суетились испуганные чиновники.
Норов был автором этой дерзкой демонстрации; его ребята сумели договориться с организаторами концерта, москвичами, не боявшимися городских властей. Вся затея обошлась ему в десять тысяч долларов, но она того стоила. По распоряжению губернатора мероприятие в прямом эфире показывали по губернскому телевидению. Растерявшиеся при появлении Осинкина режиссеры не остановили вовремя трансляцию; торжество Олежки и позор Пивоварова видел весь Саратов.
В середине озера торчал небольшой островок с двумя десятками деревьев, с оголенными толстыми кряжистыми корнями, уходящими в воду. По краю островка было виднелось несколько неподвижных темно-коричневых холмиков.
– Что это? – всхлипнув и шмыгнув носом, спросила Анна, указывая рукой на холмики. – Камни? У меня почему-то такое ощущение, что они – живые…
– Это выдры, – ответил Норов. – Видимо, им, как и нам, надоело сидеть в норах, и они решили подышать свежим воздухом.
– Тут живут выдры?
– Несколько семейств.
Анна достала телефон, навела на них фотокамеру и сильно увеличила, чтобы разглядеть лучше.
– Смотри,