быть не приняты. Норов тоже взял вилку, но есть не стал.
– А если во второй тур проходит Осинкин?
– Не, – замотал головой Миша с набитым ртом. – Ему не светит. У него отрыв от Егорова не то на десять, не то аж на двенадцать процентов.
– На восемь, – уточнил Норов.
– Ну, на восемь. Один хрен, не догонишь. В этом вся суть: мы с вами закусились, поливаем друг друга го–м, а Егоров-то чистенький выскакивает! Улавливаешь?
– Стараюсь.
Миша посмотрел на Норова блестящими наглыми глазами. От поминутного упоминания им г—а за столом Норова коробило, но Миша этого не замечал.
– Я эту херню вчера Пивоварову подробно разжевал, – прибавил Миша. – Он, кстати, со мной согласился.
То, что недоученный Миша считал себя вправе «разжевывать» мэру города ошибки его политической стратегии, наглядно демонстрировало расклад сил в структурах местной власти.
Из кухни в гостиную неслись запахи жареного мяса, лука, чеснока. Норов, морщась, отправился туда. Ляля что-то готовила; она возилась у плиты, а Гаврюшкин взгромоздился за столом на высоком табурете, на котором обычно сидел Норов. В том, что он интуитивно занял именно это место, было что-то мистическое и комическое одновременно.
Анна вошла следом за Норовым. Ляля им обрадовалась, Гаврюшкин приветствовал мрачным взглядом исподлобья.
– Вовремя вы! – весело сообщила Ляля. – Я тут обед варганю. Через пять минут все будет готово! Проголодались?
– Спасибо, нет, – сказал Норов, подошел к окну и распахнул его.
– Ты что делаешь? – воскликнула Ляля. – Тут и так холодрыга!
– Пусть проветрится, не люблю кухонной вони.
Анна включила вытяжку над плитой. Ляля сбегала в прихожую и вернулась в куртке.
– Как же ты готовишь? – кутаясь, спросила она у Норова.
– Я не готовлю.
– Что же ты кушаешь?
– Долго объяснять.
– Поль, я закончил! – крикнул из гостиной Эрик. – Уезжаю.
Видимо, он стеснялся заходить на кухню, где были посторонние люди. Норов проводил его до двери и попрощался. В гостиную вышла Анна.
– Я пойду к себе, прилягу ненадолго, – сказала она, ни к кому не обращаясь.
– А кушать ты не будешь что ли? – поинтересовалась с кухни Ляля.
– Нет, спасибо.
– Скушай что-нибудь, – сказал Гаврюшкин, выходя следом за ней. – Ты ж вообще сегодня не ела.
– Не хочу. Мне надо прилечь
– А когда же собирать чемоданы?
– Мне надо прилечь! – нервно повторила Анна.
Обеспокоенный ее тоном и нездоровым румянцем на ее бледном лице, Норов хотел потрогать ее лоб, но как-то постеснялся при Гаврюшкине. Он поймал себя на том, что не знает, как вести себя с Анной в обществе ее мужа.
– Полежи, конечно, – уступил Гаврюшкин. Он подошел к ней ближе. – Только недолго, ладно? Трогаться надо. Люди же не будут из-за нас в Ницце торчать.
– Дай ей отдохнуть, – негромко проговорил Норов за его спиной.
Гаврюшкин недобро сверкнул в его сторону черным