плати.
Немного остыв, он решил Дорошенко не выгонять, подождать до конца выборов, а потом засунуть куда-нибудь в мэрию, авось хоть там окажется полезным.
Норов спустился на машине вниз по узкой дороге, свернул на широкое автомобильное шоссе и через полкилометра въехал на стоянку турбазы, на которой в воскресенье вечером встречался с Клотильдой. Здесь было совершенно пусто: ни одной машины, ни одного гуляющего.
Норов и Анна выбрались из автомобиля и, обойдя шлагбаум, запрещающий транспорту въезд на территорию, по узкой дорожке двинулись внутрь.
Турбаза представляла собой два искусственных озера, густо обсаженные высокими тополями и вязами; одно было побольше, около километра в окружности, другое маленькое, метров двести-триста. В дубовой рощице за большим озером пряталась деревянная беседка. Озера сообщались между собой широкой подземной трубой, вода в них не застаивалась, водилась рыба, и довольно крупная, но ловля ее разрешалась лишь в отведенные дни. Купанье было и вовсе запрещено, впрочем, в такой день вряд ли кого-нибудь посетила бы идея искупаться.
Норов часто приходил сюда ранним утром, еще до рассвета, когда темное, глубокое небо, неровно и холодно озаренное луной, отражалось вместе с высокими деревьями в неподвижной черной воде, – как будто тайно от всех рассматривало себя в зеркало внизу. На фотографиях эти ночные перевернутые пейзажи выглядели совсем фантастически.
Мелкий дождь то усиливался, то стихал; ветер налетал порывами и бросал в лицо колючие холодные капли. Норов и Анна медленно брели по дорожке вдоль озера. Серое, ровное, тусклое небо равнодушно висело над ними. Анна не выпускала его руки из своей.
– Надень капюшон, – попросил он.
Она послушно накинула капюшон.
Они обогнули озеро и, дойдя до его середины, остановились возле одной из деревянных скамеек, почерневшей и влажной. Анна устало опустилась на нее с краю.
– Промокнешь, – попытался он ее удержать.
– У меня длинный пуховик, он – водоотталкивающий. Я только минутку посижу, переведу дыхание, и опять пойдем…
Поколебавшись, он сел с другой стороны от нее. Джинсы сразу промокли. Он обнял ее, и она обхватила его под курткой своими длинными руками, ища головой место на его плече.
– Я не знаю, что делать! – вновь горестно воскликнула она.
Влажными от слез глазами она смотрела на темную свинцовую воду, в мелкой ряби от пронизывающего ветра. Он ничего не ответил.
– Я не могу от тебя уехать! Я не хочу расставаться!
Он тяжело вздохнул.
– Давай куда-нибудь сбежим! В какую-нибудь далекую деревушку, где нас не знают. Снимем там дом, будем жить!.. А как же Левушка?! – спохватилась она в следующую секунду. – Я же не брошу его одного! Господи, ну зачем он сюда приехал! Неужели нельзя было немного подождать! Я столько лет ждала этого! Я не смогу еще раз пережить разлуку! Не хочу!
Она опять расплакалась. Он гладил ее голову под капюшоном по волосам,