не возьму, – кратко ответил Филипп Филиппович, покосившись на журналы.
Совершенное изумление выразилось на лицах, а женщина покрылась клюквенным налетом.
– Почему же вы отказываетесь?
– Не хочу.
– Вы не сочувствуете детям Германии?
– Равнодушен к ним.
– Жалеете отдать полтинник?
– Нет.
– Так почему же?!
– Не хочу.
Помолчали.
– 3наете ли, профессор, – заговорила девушка, тяжело вздохнув, – если бы вы не были европейским светилом, и за вас не заступались бы самым возмутительным образом, – блондин дернул ее за край куртки, но она отмахнулась, – лица, которых, я уверена, мы еще разъясним, вас следовало бы арестовать.
– А за что? – с любопытством спросил Филипп Филиппович.
– Вы ненавистник пролетариата, – горячо сказала женщина.
– Да, я не люблю пролетариата, – печально согласился Филипп Филиппович и нажал кнопку».
Можно, конечно, прочитать этот текст и так, что профессор Преображенский поступает так, чтобы отшить Швондера со товарищи полностью и окончательно, чтобы «умереть» для них. Но в первой части мы уже говорили о приверженности профессора Преображенского евгенике и идеям Гальтона. Так вот, с точки зрения Гальтона, социальные институты, такие как благотворительность и психиатрические больницы в демократическом обществе в высшей степени вредны, ибо позволяют худшим людям выживать и размножаться быстрее представителей элиты, и если не исправить эту ошибку, то общество скоро будет наводнено «худшими» людьми. Дарвин прочитал работу своего кузена с интересом и посвятил несколько разделов своей книги «Происхождение человека и половой подбор» обсуждению идей Гальтона, в которой согласился с целым рядом его идей.
Не одинок профессор Преображенский и в своей нелюбви к пролетариату. Вот как отзывался об английском рабочем классе известный мыслитель Томас Карлейль. Для него английские бедняки – бесчисленные скоты», «бездушные твари, отребье, обезьяньи рожи, чертовы рыла… собачьи морды, тяжелые и угрюмые бычьи головы».
Такие же слова находили для них Хьюстон Стюарт Чемберлен и Адольф Гитлер.
В воинственном и иерархическом обществе, о котором мечтал Карлейль, работал миллион черных рабов, а править ими должна была сотня тысяч белых рабовладельцев – совсем как у Гитлера и главы СС Генриха Гиммлера, планировавших ввести подобные порядки на территории побежденной России.
Теперь о символике имени «Преображенский» как преобразователя действительности. Профессор действительно пытается ее изменить кардинально: как минимум повернуть время вспять. А по максимуму создать нового человека – из животного. На память приходит образ Фауста, или Вагнера, создающего человека из пробирки – гомункула. Но к профессору Преображенскому вполне подходит другой образ – раввина Льва, или Махараля Йехуды Бен Бецалеля. С помощью