мя».
В акафисте ум стягивается, концентрируется не звуками Имени, но смыслами «малых имен». Эти имена иногда оказываются образами, которые можно было бы представить себе зримо; однако здесь скрыта опасная психологическая и духовная ошибка. Всё «зримое» – внешний покров образа – в молитве должно быть преодолено; строю акафиста в действительности принадлежит только умная – смысловая сердцевина образа, которая и должна быть удержана сознанием молящегося. Когда в Акафисте Богородице Пресвятая Дева именуется «Звездой, являющей Солнце», вовсе не надо представлять себе природные звезду и солнце. Или же когда говорится, что Она – «приятное молитвы кадило», не следует воображать кадило церковное. Акафист уподобляет Богородицу предметам и явлениям тварного мира, – однако ум молящегося призван соотносить с Нею одни лишь идеи. Именно таков принцип прообразования Богоматери в Ветхом Завете.
«Радуйся, море, потопившее фараона мысленнаго,
радуйся, каменю, напоивший жаждущыя жизни.
Радуйся, огненный столпе, наставляяй сущыя во тьме,
Радуйся, покрове миру, ширший облака».
Казалось бы, в этих стихах Акафиста представлена зримая картина исхода евреев из Египта, – представлена посредством тех сверхъестественных явлений, которые сопровождали его. Но Богородица названа «морем» исключительно потому, что Она губит диавола, как море – фараона; сравнивается с чудесным камнем, так как через Нее была утолена духовная жажда человечества; определяется как «огненный столп», будучи Руководительницей ко спасению, – а облаку, в пустыне защищавшему евреев от зноя, уподоблены молитвы Богоматери за людей. Правильное чтение богослужебных поэтических текстов – с проникновением в их смысл и дух, развивает у человека способности, которые в обыденной жизни пребывают в спящем состоянии. Подавление внутреннего зрения и воображения при молитве – это самый первый шаг выступания человека в духовный мир и область нетварного.
Акафист – это гимнографическая форма в неосудительном смысле искусственная, прихотливая, рациональная во всех деталях. Исторически первый образец данного жанра, задавший ему канон, – Акафист Богородице, – организован строго логически171. Но данная организация также подчинена молитвенности: акафист призван установить молитвенную связь людей с Пресвятой Девой. Чтение акафистов во многом сходно с молитвой перед иконой, акафист – это словесная, умная икона.
Здесь интересно вспомнить о той разнице в понимании иконы и иконопочитания, которая разделяет весьма близких во многих отношениях софиологов Флоренского и Булгакова. Для Флоренского сама предметность, материальность иконы оказывается религиозно значимой. Не только лик, но и организация иконного пространства, прорисовка складок на облачениях, оттенки красок, употребление золота, а также особым способом подготовленная иконная доска представляются Флоренскому обладающими бытийственным достоинством. В событии общения христианина с иконой для Флоренского важно уже чисто эстетическое созерцание