насторожилась, и ее глаза недобро сверкнули.
– На кого эта гадюка навела порчу ради того, чтобы стать ведьмой?
– Ломозянка утверждает, что на вашего супруга, достопочтимого графа Яна Николая Ходкевича, вследствие чего тот и скончался.
– Ведьма созналась?
– Все отрицает, даже под пытками. Твердит, что похоронила мертворожденного младенца и ведьмачеством не занималась. Но это еще не все… Ломозянка назвала имя того, от кого Христина понесла.
– Кто он?
– Ваш сын, пан Вацлав. Дай Бог ему здоровья!
– Откуда старая колдунья это знает, если Христина даже под пытками отказалась сообщить правду об отце ребенка?
– Ломозянка вынудила Христину назвать имя, предупредив, что иначе зелье для срыва беременности не подействует. Та долго сомневалась, но в конце концов, взяв с нее страшную клятву, назвала имя – пана Вацлава.
– Если Христина ведьма, зачем ей надо было обращаться за помощью к Ломозянке для наведения порчи на моего супруга? Тем более отравлять плод в утробе?
– Ваша милость, вы сами изволили сравнить ведьму с гадюкой. Как и молодой гадюке, начинающей ведьме требуется время, чтобы ее чары и зелья стали смертоносными. Ломозянка призналась, что все снадобья для наведения порчи изготовила она. При этом поклялась, что если бы знала, кого Христина наметила в качестве жертвы, то никогда не согласилась бы.
– Кто еще знает об этом?
– Мистр[4], пытавший Ломозянку, писарь, следователь и два члена суда, но все они будут молчать, если на то будет ваша воля, ясновельможная пани.
– Ты правильно поступил, что вызвал меня, и сделай так, чтобы все это оставалось в тайне, пан Стецкий! Не надо, чтобы об этом болтали люди, – мертвым не поможешь, а живые переврут. Какое будет решение суда в отношении ведьм? Они обе заслуживают костра!
– Уже давно принят закон, запрещающий преследование ведьм, и костры для них больше не горят. Но, кроме наведения смертоносной порчи на ясновельможного пана Яна Николая, что вы пожелали сохранить в тайне, мы имеем факт отравления плода – убиение младенца в утробе и ненадлежащее его захоронение, словно приблудной собаки…
– Хоть это и байстрюк, но в нем кровь Ходкевичей! – злобно выкрикнула пани Мария. – Ведьм покарать так, чтобы они перед смертью мучились и сожалели о содеянном!
– Согласно литовскому уставу, отравительница заслуживает захоронения живой, но столь тяжкая кара не приветствуется в наше время и преступник гуманно карается на горло. Кат снесет ей и Ломозянке головы, а Маланка получит двести плетей, по пятьдесят в месяц.
– Для них это слишком мягкое наказание! Я желаю, чтобы обеих ведьм похоронили живьем! Смерть от меча для них слишком легкая! Они свели колдовством в могилу моего дорогого супруга!
– Сейчас иное время… – начал пан Возняк, но вдова его резко прервала:
– Меня не интересует, какое сейчас время и что об этом думают в Варшаве! Я желаю, чтобы ведьмы мучились