веет холодом. Прохожу вдоль стен, не спеша разглядываю их причудливые декорации. Дубовые панели завешаны шелковыми гобеленами с изображением всевозможных узоров и боевых сцен. Некоторые покрывают настенные украшения с фигурами рыцарей, отрезанных голов и чудищ, похожих на горгульи. Есть здесь и различное антикварное оружие наподобие средневековых пистолей, позолоченных рапир и длинноствольных мушкетов. Но больше всего меня поражают картины. Их в поместье такое множество, что и мне бы не хватило и недели, дабы все сосчитать. Красочные натюрморты, осенние пейзажи, фамильные портреты. В некоторых местах встречаются редкие полотна, написанные в стиле, который я никак не могу определить. Что-то среднее между ампиром, готикой и гризайлью. Мастерски обыгранные, прописанные быстро, но в то же время в мельчайших деталях, эти картины словно впитали в себя все оттенки тьмы. Словно свет и тень встретились вместе на переплетении нитей льняного холста. Великолепно. В уголку полотна проглядываются три прописные буквы: «ВДС». По всей видимости, это инициалы художника.
Сворачиваю в узкое ответвление коридора и утыкаюсь в стену. Тупик? Но я видела окна со своей комнаты. Подхожу ближе и замечаю дверь за занавесью. Потайная комната? Это уже интересно. Наверное, это вход в башню с часами. Ее видно с подъездной площадки. Винтовая лестница из потемневшего камня выводит меня в просторное помещение. Света нет, только пара лучей из дыр в потолке и единственного арочного окна. Похоже на чердак. Вижу какие-то выгнутые детали, увесистые цепи, изогнутые знаком вопроса рычаги. Что это? Зубчатые шестеренки, винтовые лопасти, анкерные колеса, зубцы, пружины, спирали. Повсюду. Вся комната – сплошной рабочий механизм, единый металлический орган, живущий собственной жизнью. Каждое движение – ритм массивных мышц, каждый поворот – часть дыхательной системы. Скрип полированного металла – вдох. Звяканье кованой цепи – выдох. Стеснение остроконечных зубцов – дыхание. Такое тихое, ровное, не громче шелеста волос на моих плечах. Наверное, кто-то их регулярно смазывает. Возле окна стоит кровать, стол и кресло. Похоже, здесь кто-то живет. Стальные нити, разносортные шестерни, острые шероховатые лапы маховиков. А где же кукловод, управляющий этим оркестром заржавелых марионеток?
Подхожу к столу, перебираю пару зазубренных колесиков и вдруг замечаю одну интересную вещицу. Резная деревянная шкатулка. Большая шестеренка скрывает на крышке цветочный узор. Достаю из-под ворота медальон и прикладываю к шкатулке. Не может быть. Тот самый рисунок! Завиток в завиток. Что это и почему она здесь? Если она связана с тем, что говорил дядя, я обязана это узнать. Вдруг она подскажет… Ой! Шкатулка выскальзывает и летит на пол, когда неожиданно руки в перчатках-митенках ловят ее в воздухе. Я врастаю ногами в пол, боюсь вдохнуть, заговорить, боюсь даже пошевелиться.
Мне требуется несколько секунд, чтоб осмелиться поднять глаза.
– Извини…
– Убирайся.
– Я не хотела ничего