в подобных вещах.
Неудивительно. Последний раз я собирала палатку в летнем лагере лет в двенадцать.
– Ничего. Опыт строится на
ошибках.
– Судя по этому сооружению,
твой опыт будет бесценным.
Это Лим. Вижу его возле капота внедорожника. С ним Марена и Скретч. Выгружают экипировку. Мне не нравится, что с ними Скретч. Надеюсь, он не будет грубить, как при нашей последней встрече. Не понимаю, зачем все эти крюки, палки и веревки. Уилл объясняет: чтоб добраться до границы, придется в буквальном смысле перейти через горы, поэтому снаряжение как никогда кстати. Наверное, я должна их поблагодарить, что все продумали, но, честно говоря, пока не хочется. Перед отъездом Кристиан провел небольшой инструктаж. По его словам, лекарством владела некая Тара – провидица сиринити. По несчастливому стечению обстоятельств, она вместе с группой стражей оказалась в ловушке при облаве на врата и была заперта на Другой стороне. Наша задача – добраться до стены, открыть врата и отыскать Тару (вернее, ее останки). Найдем ее, а вместе с ней и лекарство. Все просто, но почему-то мне это не нравится. Кстати, стражей, которые не успели перебраться за стену, сиринити называют падшими. Иронично, правда?
Если бы я знала, что придется подниматься в горы, потратила последние дни на что-то полезнее экскурсии по окрестностям. На пробежку или зарядку. Хотя это вряд ли что-то изменило. Я не занималась спортом со дня окончания курса физкультуры в старшей школе. Поэтому сейчас моя физическая форма оставляет желать лучшего. Икры тяжелеют, сухожилия натягиваются стальной проволокой, царапая кожу, что уже говорить об одышке. А ведь это только начало пути. Надеюсь, дальше будет легче. Тщетно.
С каждым шагом воздух все сильнее ударяет в грудь. Природа решила, что выступы даются нам слишком легко и накалила обстановку, пустив в глаза снегопад. Теперь я понимаю, что чувствуют альпинисты, покоряя Эверест, хотя им еще сложнее. В конце концов, это всего лишь Блу-Маунтинс.
Вечер. Настало время искать место для ночлега, а я уже еле волочу ноги. Усталость – слишком слабое слово, чтоб выразить все, что творится в моем теле. Во рту пересохло, легкие раздулись, как наполненный водой воздушный шар, мышцы натянулись и натирают, как наждачная бумага. Организм протестует против такой нагрузки, и я его прекрасно понимаю. Нечего было прогуливать тренировки мисс «я-лучше-посижу-на-лавке-запасных». Костер зажжен, палатки расставлены, и я с чистой совестью могу завалиться на спальный мешок. Все тянет настолько, что даже есть неохота. Но я все же заставляю себя поужинать со всеми. Ко вкусу походных пайков придется долго привыкать. Конечно, это не так плохо, как стряпня Изи, но и далеко не картофель фри. Как-то раз она хотела удивить нас с Майклом рецептом супа из морепродуктов, который увидела в передаче «Кто-нибудь, покормите Фила». Тогда я два дня провела над бортиком унитаза, а Майкл и все три. После этого я до сих пор не могу смотреть на моллюсков.
Все остальные к консервам неприязни не питают. Наоборот, едят живо и с аппетитом, будто с детства только этим и питались. Меня удивляет, что Блэквуда