причащения императора <;…> Нет никакого сомнения в том, что Алексей Михайлович непосредственно ориентировался в данном случае на византийский ритуал; <…Так,> "4 апреля 1667 г. <…> великий государь причащался <…> во олтаре, по прежнему обычаю" – под "прежним обычаем" имеется в виду не что иное, как византийская традиция. <…> Новый порядок причащения царя, несомненно, определился после разрыва с Никоном, когда последний оставил патриарший престол. <…> Мы едва ли ошибемся, предположив, что Алексей Михайлович основывался на информации, полученной от Паисия Лигарида, который имел вообще очень большое влияние на царя; Паисий появился в Москве в 1662 г. <…> Показательно в этой связи, что вопрос о причащении царя в алтаре является предметом полемики Никона с Паисием Лигаридом в 1664 г.; так, возражая Паисию, Никон писал: "А еже ты глаголеш, для того царь ходил во олтарь, что помазан от Бога, и то ты солгал." <…> Итак, первым из русских государей начинает причащаться в алтаре и по чину священнослужителей Алексей Михайлович» [88, с.335-336, 232,235,242]. Добавлю, что именование царя святым – тоже византинизация.
С обычной своей ясностью и прямотой, не удерживаемый скромностью, так как говорил не о себе, но, скорее, наоборот, торжественно (как соответствовало исключительной торжественности момента) возвеличивая своего Государя и друга и его цели и задачи, которые были и его собственными целями и задачами, выразил идею всеправославной монархии, обращаясь к царю, сам Никон – его ближайший помощник в этом великом замысле. При своем поставлении в патриархи в 1652 г. он сказал, что он просит Бога, да распрострет Он московскую державу «от моря и до моря, и от рек до конца вселенныя, и расточенная во благочестивое твое царство возвратит и соберет воедино и на первообразное и радостное возведет, во еже быти ти на вселенней царю и самодержцу христианскому <…>»; цит. по [2, c.123]. Макария патр. Антиохийского царь просил «молиться за него Богу, как Василий Великий молился за Ефрема Сирина, и тот стал понимать по гречески; чтобы и царю также уразуметь этот язык» [2, c.124]. В 1666 г. он просил прислать ему с Афона «Судебник да Чиновник всему царскому чину прежних благочестивых греческих царей», вероятно, желая изучить византийские ритуалы и впоследствии, в ходе выполнения своих далеко идущих планов, их использовать. О византинизации при нем некоторых моментов литургии см. с. 58.
Павел Алеппский сообщил в своих мемуарах, что царь Алексей Михайлович, отпуская домой патр. Макария Антиохийского, вздохнул и сказал, обращаясь к окружавшим его боярам: «молю Бога, прежде, чем умру, видеть его <то есть Макария> в числе четырех патриархов служащим во св. Софии <Константинопольской> и нашего патриарха пятым с ними. И все присутствующие ответили: да услышит Господь». В тех же мемуарах читаем, что царь, христосуясь в первый день св. Пасхи с депутацией греческих купцов, сказал им: «желаете ли, чтобы я освободил вас от неволи? – Они поклонились и отвечали: как нам не хотеть этого? И выразили ему подобающее благопожелание. Царь продолжал: когда вернетесь в свою