журфака! К тому же прогульщица!». Но время шло и ее образ все больше и больше обрастал слухами: кто-то говорил, что она фаворитка одного из членов Британской короны; кто-то, что ее семья промышляет рабовладельчеством в Штатах; кто-то припомнил ее родство с послом Франции. Все сходились в одном: юная девушка, позволяющая себе подобную вольность – неприлично богата и влиятельна. Как известно, слово произнесенное имеет невероятную силу, а слово, передающееся шепотом из гостиной в гостиную, становится реальностью.
До этого дня Лара с маниакальной стойкостью переносила все испытания. Словно ледокол она шла вперед. Казалось, ничто не может ее остановить, но внезапно наступил Новый год. Новый 1825. И что-то у нее внутри щелкнуло, надломилось.
Лара нравилась далеко не всем. Например, Трубецкой ее очень плохо переносил. Но вот его жена, Екатерина Ивановна, почему-то прониклась судьбой одинокой американки. Потому, вопреки возражениям супруга, увлекала графиню Вовк на балы, на которые так щедр зимний Петербург.
Девушка вышла на морозный двор. Снега не было, от этого все казалось поразительно мрачным. Невыносимо сухая зима. Лара вздохнула полной грудью, мороз сковал легкие. Она вспомнила, как маленькой лепила с мамой снеговика в этом дворе веками позже. У нее не было настроения веселиться. Хотелось побыть одной, но нужно идти вперед. Нужно входить в свет.
Она отправилась на Мойку, где чета Трубецких должна была встретить ее. Лара вышла из арендованного экипажа к парадным дверям и медленно огляделась. Весь этот пафос пугал: она точно выходила на новый уровень. Когда она переезжала в дом за экономическим факультетом, казалось, что она недостойна там жить. Подобная смена локации – из скромной квартирки с видом на лес в элитный комплекс – точно нарушила заведенные правила игры.
Ее приглашали танцевать, она улыбалась, но впервые за долгое время не могла отделаться от ощущения всепоглощающего одиночества. Вспомнилось, как мама как-то сказала, что ни одного Нового года не будет у Лары без семьи. Это было сказано так давно, в то время для девушки существовало лишь желание протестовать, слова матери она восприняла в штыки, как проклятье. Но вот настал тот день, когда Лара празднует с друзьями, но отчего-то слезы подступают к глазам. После очередного вальса, она вежливо извинилась и незаметно выскользнула на балкон.
К этому моменту Лара уже научилась держать спинку и подбирать верные слова. Она стала меньше думать о происходящем вокруг и, к своему горю, погрузилась в душевные терзания.
Лара прислонилась к холодной стене и прикусила большой палец, пытаясь не расплакаться. Вспомнилось, как она орала на мать за то, что та пригласила неприятного двоюродного брата на праздник. Она была готова биться головой об стену, снова поправиться на двадцать килограммов, лишь бы очутиться за тем столом, где ей можно было громко смеяться и не нужно держать спину.
Внезапно Лара ощутила на себе чей-то взгляд. В противоположном углу балкона стоял какой-то офицер. Нет, лишь тень. Фантом.
– Прошу