год назад. Ведун, вообще то, имел свободный график жизни, кроме тех моментов,
когда его требовала к себе царица. А так, по памяти насобирает пыпырок, отдаст своей Берде и все. Остальное, это делание важного вида и супер непреклонного фанатизма новому, значит, течению и стилю правления. А еще он ходит, теперь уже со свитой и охраной стражников на поляну к говорящему дубу и, пописав на его корни, ведет душевные беседы о том, о сем. Правда, обставлялись эти поездки очень торжественно, с факелами, трубами. Ну, это и понятно, народ должен знать, как проходят важные государственные мероприятия. Что эти акции, особо важные. Таинство или еще, как ни будь вроде того. А после всего происшедшего на поляне, Ведун со всем своим окружением въезжал во владения Бамбассы и торжественно шествовал в тронный зал. Там зажигались большие желтые свечи, и его принимала царица. Все изгонялись. Великая расспрашивала об очередной беседе, что дерево новенького поведало и как все прошло. В общем, религия эта и абсолютная власть Бамбассы срослись воедино и на следующий день стражники в рупор на той же площади объясняли народу в непререкаемой форме как жить дальше. Идиллия наступила полная, так сказать, в государственном масштабе. А еще кое-что до придумал сам ведун. Необходимо было грехи копить и потом их за деньги или за пыпырки сдавать в казну. Кажется, образовалась непонятка. И деньги, и грехи отдавали сами люди, а получали, как это сказать, типа, что-то вроде индульгенции. Что мол, какое-то время ты будешь жить более счастливо и делай что хочешь. Ха! Это нововведение или просто элемент реформы, не пойму, как обозвать, очень понравилось одиноким бабылкам. Популярность Ведуна в обществе сильно возросла и это понятно, – делай, чего душа пожелаешь, потом заплати, отдай и опять в пучину, значить, неуемного счастья. Узнав об этом, Бамбасса только хмыкнула, но разрешила. И ведь должна же быть хоть какая ни будь отдушина в существовании. Да, хоть Царица все нововведения и разрешила, но Дюшесу это активно не нравилось. Напоминаю, разговор зашел о нашем премьер-министре, и имя его было Дюшес. Позиция его была весьма понятна, – он слыл ярым консерватором, не любил ничего нового, а к следующему ведуну относился с недоверием. А когда вспоминал про тот самый конфуз, кровь и все остальные жидкости в организме просто-таки закипали. – Как он мог так, не сдержаться и понимаете, пардон, обкакаться перед моей любимой и несравненной Бамбассой!– Да, да! Дюшес всю свою жизнь, тайно и беззаветно любил. Ее! Бамбассу! Хочется спеть чего ни будь, типа, – любовь кольцо, а у кольца… ну и далее в таком же аспекте. Но, правда такова, примерно десять лет назад ему был дан отворот поворот и Дюшес страдал. Нет не так. Он очень страдал. Можно выразиться еще круче, но главное, что свою любовную болячку премьер-министр без остатка перенес на фанатичную службу при дворе любимой. Но праведный гнев, как заноса свербел в душе. Надо же, какой-то засранец появился, напукал на тронный зал в присутствии царицы и после этого стал вторым лицом в государстве! Голимая несправедливость!