легли спать под действием навевающего сон тумана.
Но проснулся Страстоцвет, развернул свои лепестки в первый раз и, как было предсказано, уронил блестящую слезу.
«Я не могу быть вашей Розой, да и не хотела бы, – прошептал Страстоцвет. – Но я, как и Роза, знаю, кто вы. Ваше высочество! Позвольте мне быть рядом!»
Тогда Принц волшебным образом отделил Страстоцвет от корня, переместил его в Тайное Убежище и обратил в своего Лиса – ибо так заведено от века, что у каждого Принца есть свой Лис, и никакие законы на свете не способны этому противостоять, включая законы природы. Никто не спохватился о том, что на одном из растений пропал один невзрачный бутон.
Целый месяц Лис оставался у ног Принца, поучаясь царственным наукам.
После же Принц вернулся на свою планету – ведь этим заканчивают все Принцы. Лис же переместился в Замок – тот, где один вечер пребывала Роза.
Так заканчивается сказка.
6
– Ваша сказка звучит чудесно! – признался я. – Только, боюсь, я мало в ней понял…
– Ну, расскажите же, что поняли!
– Попробую… Сад с цветами – это ведь какое-то… образовательное учреждение?
– Угадали! Православная гимназия.
– Что ж, это было несложно… Страстоцвет – вы сами, а Василёк – ваша родственница – верно?
– Верно! Ольга, двоюродная сестра.
– Роза – общепризнанная красавица вашего класса?
– Красавица, так и есть, правда, не знаю, общепризнанная ли… Я ей просто любовалась,4 и радовалась за неё! Про других не скажу. Православные девушки имеют, как правило, все изъяны обычных молодых девушек вроде зависти, а сверху добавляется дешёвое, начётническое усвоение своей веры. Оттого красота в нашем одиннадцатом классе была немодной, красивые девушки не обсуждались больше прочих, никто им не подражал…
– В этом, пожалуй, есть и достоинство, а не только недостаток, как думаете? – перебил я.
– Да, – легко согласилась Дарья. – Есть, конечно, и достоинство.
– Красавицу в самом деле звали Розой?
– Да что вы! Немодное имя, что четырнадцать лет назад, что сейчас.
– А настоящего имени Розы вы мне не откроете?
– Нет, Олег Валерьевич, не открою, – улыбнулась собеседница. – В сказках должна ведь быть недосказанность, разве нет? Иначе они становятся былинами или даже хуже – газетными статьями.
– Сложно поспорить… Чёрный Жук, притворявшийся Шмелём, – это ведь мальчишка из вашего класса?
– И здесь вы снова ошиблись! Наша гимназия была женской.
– Тогда кто же? – растерялся я.
– Думайте, гадайте…
– Стесняюсь предположить, но – мужеподобная девушка с, э-э-э… лесбийскими наклонностями?
– Вы говорите, – подтвердила Дарья Аркадьевна. – И рада, что мне не пришлось.
– Неужели в православных гимназиях расцветают… такие