в церковь, на рынок или просто погулять. Для меня это всегда архиважное событие. Поэтому перед тем как выйти, придирчиво проверяю: все пуговицы должны быть застегнуты, одежда разглажена, волосы причесаны, а моя любимая малиновая шапочка аккуратно надета. И очень серьезно спрашиваю маменьку, всё ли у меня в образцовом порядке.
На улице прохожие часто подходят, чтобы меня похвалить, потрепать по щеке, задать какой-нибудь вопрос.
– Кем ты хочешь стать, когда вырастешь, мой юный друг?
– Жнецом, ваше благородие
– Неужели? Жнецом? – изумляется человек.
– Да. Чтобы собирать спелые золотые колосья.
– В каком смысле?
– Ведь колосья это хлеб, ваше благородие, а хлеб это жизнь.
– Вот как… Ну, похвально, малыш, похвально!
Мы с маменькой самые лучшие друзья. Мои увлечения – ее увлечения. Каждую свободную минутку дома, она старается быть со мной. А когда остаюсь один, то читаю книги, слушаю граммофон или привожу в порядок коллекцию насекомых. Зато когда вечером маменька возвращается домой, я бросаюсь пересказывать ей, что я сделал или прочитал, пока ее не было. Но лучше всего, когда перед сном она мне что-нибудь читает или рассказывает. У нее прекрасная память. Она знает множество сказок и стихов. И почти все Евангелия наизусть… А больше всего мне нравятся всякие истории из «настоящей жизни», то есть про настоящих людей и про то, «что было». Таких у нее тоже много-премного. Как начнет рассказывать, так я словно всё своими глазами вижу, как будто картины, проходят, или как будто передо мной какая чудесная дверь открывается. Маменька помнит все мельчайшие черточки и подробности, как никто на свете. Поэтому когда я засыпаю, то всё это отправляется вместе со мной в мои сны. В постели со мной всегда моя милая потрепанная лошадка из серой дерюжки с глазами-пуговицами. Я, конечно, прекрасно понимаю, что она не настоящая, а сшита искусными маменькиными руками, но всё равно – не могу уследить, в какой момент лошадка вдруг оживает, я оказываюсь на ней верхом, и она несёт меня во сне по лесам и долам.
Вот не знаю тоже, были мы такими усердными прихожанами всегда или только после папенькиной смерти. Храм – мое любимое место. Здесь у меня уже даже есть свое маленькое послушание: следить за свечами на подсвечнике, оплывающие или покосившиеся поправлять, а огарки гасить и складывать в специальный ящик. Благодаря моей аккуратности и терпеливости, я исполняю это поручение образцово.
Уверен, что по красоте ничто не может сравниться с церковной службой. А уж как хорошо у нас поет хор и читает батюшка! Пламя свечей перед иконами кажется живым. В его изгибах, то золотистых, то алых, то голубых, как крылья диковинных бабочек, мерещатся бесконечные миры, в которые так хочется проникнуть. Глядя на пылающие свечи, я забываю, где я и кто я такой. Я осторожно прикасаюсь к чудесному огню. Неужели только я это вижу? Может быть, я разговариваю с самим Христом?..
Только