но голос его от злости звучал стаккато:
– Обратите внимание на порядок. Библиотечные книги миссис Бербридж – явно невосполнимая утрата для местной публичной библиотеки. Какая-нибудь несчастная пенсионерка будет ужасно разочарована, не обнаружив на благотворительной распродаже пары дешевых туфель. А то, что мне снова придется сдавать кровь на анализ, не идет абсолютно ни в какое сравнение с этими двумя тяжелейшими катастрофами.
Джаго начал было что-то говорить, но Оливер указал на Пэджетта:
– Пусть он сам отвечает. Он уже не ребенок. Тем более что это он виноват.
Пэджетт пытался сохранить достоинство. Он произнес:
– Пакет с образцами крови и с другими вещами был в моей матерчатой сумке. Я ношу ее на плече. Я наклонился над поручнями – поглядеть на воду, и сумка соскользнула.
Мэйкрофт взглянул на Джаго:
– А вы катер не остановили? Разве нельзя было сумку крюком подцепить?
– Да все это из-за туфель получилось, мистер Мэйкрофт. Они очень тяжелые и быстро в воду ушли. Я услышал, как Дэн закричал, да только уже поздно было.
Тут вмешался Оливер:
– Мне надо поговорить с вами, Мэйкрофт. Сейчас же, и не здесь, а у вас в кабинете.
Мэйкрофт повернулся к Пэджетту:
– С вами я поговорю позже.
Опять этот учительский тон! Ему очень хотелось добавить: «Да не волнуйтесь вы так», но он понимал, что его желание успокоить Дэна только усилит антагонизм Оливера. Ужас, написанный на лице парня, встревожил Мэйкрофта. Он никак не соответствовал незначительности проступка. За книги можно будет заплатить, пропажа туфель и сумок вряд ли заслуживает чего-то большего, чем сентиментального сожаления, и то лишь со стороны самого Пэджетта. Вероятно, Оливер – один из тех несчастных, кто патологически боится шприцов, но если это действительно так, зачем ему надо было сдавать кровь на анализ здесь, на острове? В какой-нибудь больнице на побережье наверняка есть более современные методы забора крови, может, достаточно было бы просто палец проколоть. Эта мысль привела на память анализы крови, которые пришлось делать Хелен года четыре назад, когда она лечилась от тяжелого тромбоза, вызванного долгим перелетом. Воспоминание, пришедшее в такой неподходящий момент, не могло облегчить тревогу. Побелевшее от злости лицо Оливера, его обтянувшиеся, словно окаменевшие скулы и пришедшая на память картина их совместного с женой ожидания в амбулаторном отделении больницы только усилили у Руперта ощущение собственной неадекватности. Хелен могла бы сказать ему: «Не уступай этому человеку. Здесь ты – главный. Не позволяй ему тебя унижать. С ним ничего страшного не случилось. Никто не причинил ему особого вреда. И не умрет Оливер, если еще раз сдаст кровь на анализ». Так отчего же у него сейчас возникло такое ощущение, что это может случиться?
Они шли по тропе к Кум-Хаусу в полном молчании. Мэйкрофт старался умерить шаг,