больше оставаться здесь, чтобы ненароком не навлечь на себя ещё одну волну гнева бога. Она кивала головой, согласная на что угодно, лишь бы уйти. Утирая слёзы рукавом, девушка быстро собрала на перевёрнутый поднос осколки разбитых чашек и убежала.
Баиюл словно забыл о том, что секунду назад пребывал в неистовстве. Он стоял на месте, внимательно наблюдая за Аелией.
Тот ступал по мраморному полу, неся перед собой лампу, и облик его был схож с самой настоящей звездой, движущейся в непроглядной тьме.
Лишь подойдя ближе, нерукотворный увидел причину злости Баиюла. Очевидно, служанка, принеся чай, по неосторожности уронила поднос и пролила напиток прямо на сидящую на троне незнакомку – её белый атласный кафтан оказался мокрым, а возле ступней остались маленькие частички стекла от разбитой чашки.
В тронном зале воцарилась всепоглощающая тишина.
Аелия осторожно поднялся по маленьким ступенькам на пьедестал и остановился перед девушкой. Ему показалось на миг, что у Баиюла в эту секунду перехватило дыхание. Странно, но бог не мешал ему, наоборот – чего-то ждал и неотрывно смотрел.
Юноша не знал, что делает, и не понимал природу странных чувств, ворочающихся внутри тела. Он вытянул руку и одними лишь кончиками пальцев коснулся тёмных пышных волос спящей девушки.
И в тот же момент она шевельнулась.
Баиюл ахнул, едва ни рухнув на пол. Бьерн подоспел вовремя, чтобы поддержать его.
– Это… – сорвалось с губ бога. – Невероятно…
Девушка медленно подняла голову, устремив взор тусклых янтарных глаз на Аелию. Одно его прикосновение будто бы пробудило её. Она хрипела и тихо, едва слышно мычала что-то, не выпуская Солнце из виду. Аелия замер в изумлении. Он не знал, кто перед ним, но чётко ощущал – это кто-то очень важный.
Явившись в Ферасс всего семь лет назад, Аелия уже представлял собой то, кем был сейчас. Он не родился от женщины, как это происходило по обыкновению, а пришёл в этот мир сформированной фигурой, уже имеющей свой характер, знания и память. Хотя и не всё нерукотворный смог вспомнить, но всё-таки большая часть откуда-то взявшихся воспоминаний была в его голове изначально.
Он помнил простые истины, царящие в Ферассе, помнил некоторые события столетней давности, будто бы сам в них участвовал. Знал, что обладает солнечной аурой. Но никак не мог отыскать в памяти самое главное: кто он такой.
Всего семь лет отроду, но вовсе не беспомощное дитя. Пусть немного наивен, и всё же такой же нерукотворный, как и Господин Азариас или Госпожа Климин.
Но каждая ночь, тем не менее, была полна сомнений и вопросов. Ему не довелось пройти жизненный путь естественно, как проходят люди с младенчества: детство плавно переходит в юность, а потом должна наступить благородная старость, ведущая к неизбежному концу. Ни детства, ни старости по итогу у Аелии не было и не будет. Брошенный в гущу событий, он не знал своего места и предназначения. Будто резко пробудившись ото сна, нерукотворный оглядывался по сторонам, вроде бы, зная сразу всё, но при этом совершенно ничего.
Глядя