господину горячую ванну. Подайте сухую одежду и помогите собраться к ужину.
Бьерн раздавал задания слугам, но говорил при этом мягко, без указки. Словно он вовсе не был их хозяином. И мертвецы кивали, внемля его ласковому тону. Тогда как Баиюл всегда оставался резким и грубым, держа слуг в страхе.
И вновь Аелия вернулся к воспоминанию, что показало ему озеро. В нём Всеотец не казался пугающим. Общее настроение окружающих говорило лишь об уважении и любви к нему, но никак не о страхе.
Как же так вышло, что теперь бог, создатель всего сущего, не просто ночной кошмар двух Обителей, но и самый опасный и презираемый преступник?
– Как будешь готов, приходи в трапезный зал, – теперь Бьерн обращался к Аелии. – Не опаздывай. И ни о чём не волнуйся. Помни, прежде всего ты наш гость, поэтому просто расслабься и позволь разуму отдохнуть.
Он прекрасно ощущал эмоции других, потому без слов понимал и чувствовал тревожность юноши, которого за всё время пребывания в Мацерии только и делают, что таскают куда-то, швыряют и не дают никаких ответов. Бьерн хотел утешить Аелию, но понимал, что в его ситуации это не так просто. Поэтому пытался хотя бы добрым словом настроить его на позитивное настроение.
Старший братец уже успел испортить о себе всё впечатление, слуги и вовсе – мертвецы, что с виду кажутся сумасшедшими, а в тронном зале в самом деле сидел труп бывшей владычицы Обители Веры, и всё это свалилось на голову несчастного юноши за такой короткий промежуток времени. На фоне всеобщего безобразия Бьерн изо всех сил старался казаться хоть на малую долю нормальным. Ему хотелось, чтобы Аелия – их дорогой гость – знал, что он в любой момент мог к нему обратиться, и тот ни за что не откажет ему в помощи.
И Бьерну это удалось. Солнце в действительности доверял лишь ему одному. На самом деле, иного выбора у него просто не было.
– Хорошо, – ответил юноша и кивнул.
Он переминался с ноги на ногу и дрожал, словно брошенный под дождём щенок. С одежды прямо на пол стекала вода. Служанка, что приняла его шубу, поспешила сопроводить гостя в его покои. Аелии только и оставалось, что следовать за ней.
И как только он вновь оказался в своих покоях, спросил:
– Не знаете ли вы, где мой меч?
Служанка поспешила в туалетную комнату и принялась готовить горячую ванну, попутно отвечая:
– На хранении у господина, конечно.
– У какого господина?
Она неосознанно понизила голос, словно боясь лишний раз призвать его и накликать на себя беду:
– У господина Баиюла.
– Вы так его боитесь. Неужели он и впрямь настолько жесток и страшен?
Служанка заозиралась по сторонам и, убедившись, что никто их не слушает, произнесла:
– Я мертва уже очень давно. Ещё при жизни служила во дворце прекрасной солнцеликой госпожи. До того, как светило погасло, всё было совсем иначе. И Всеотец был другим. Очевидно, скоропостижная гибель Минцзэ ожесточила его.
– Но ведь в её смерти винят именно его…
Служанка широко распахнула