любит тишину.
Вердан взглянул на меня вопросительно, я одобрительно кивнул.
– Ну, раз так, пойду ловить кроликов, – встал Вердан, чуточку повышая свой гонорар за сегодняшний вечер. – Говорят, если идти за белыми, можно увидеть много интересного.
Дверь захлопнулась.
– Я думал, эта дрянь и есть сюрприз, – кивнул на дозу в руках.
– О, нет, это всего лишь маленькая признательность… – отрицательно покачал головой Чесвик, удовлетворенно прикрыв глаза.
Он предвкушал удовольствие – я видел.
– За что?
– За творчество. Я же сказал, что в каком-то роде ваш фанат…
– Ты мутный тип, Чесвик, – откинулся я на спинку кресла, сделав обжигающий глоток виски, – Пару минут назад меня это забавляло, но сейчас что-то отпало желание рыться в твоем болоте. Выкладывай, что нужно, или я отправлюсь за белыми кроликами вслед за Верданом.
Никто так и не удосужился принести лед. Приходилось пить виски теплым и крепким. Впрочем, не помнил, когда в последний раз что-то разбавлял.
– Хочешь знать, что на самом деле с тобой происходит? – Чесвик придвинулся ближе, вытянув дряблую гибкую шею. Его лицо оказалось вплотную к моему и глядел он так, будто действительно понимал, о чем говорит.
– Удиви меня, – усмехнулся я в стакан виски.
А он забавный, этот Чесвик. Силится объяснить мне то, что и сам я объяснить не могу. Так уж получилось, что в своей шкуре я живу всю жизнь, а он всего лишь дышит в мое лицо влажным гекконьем дыханием.
– Люди… он ведь привыкли, что внутри них тепло и уютно, – рассмешил меня Чесвик, но ему, видимо, было на это плевать. – Человек статичен, неуклюж, неповоротлив… никто даже не задумывается, что благополучие, которое они ощущают внутри себя – это подарок, а не само собой разумеющееся данность.
Я расхохотался, выплюнув глоток виски, который только что проглотил.
– Сам себя слышишь?
– А я не о тебе говорю, мой дорогой друг. О всех тех, кто не ты, – Чесвик отодвинулся, давая больше места моему стакану. Отер ладонью лицо от выплюнутого мной виски, распластал руки по спинке дивана и закинул ногу на ногу. Начал болтать носком начищенных до глянцевого блеска ботинок. – Сам посуди… люди сразу скажут: о чем ты говоришь, дружок? У меня в жизни столько потрясений, ты и понятия не имеешь, о чем говоришь, – на этот раз расхохотался Чесвик, глядя на мою кислую морду. – Да, я понятия не имею, о чем говорю. Но и они тоже.
– Продолжай.
– Мы все дети этого мира и нас не так-то просто раскачать. Мы находимся внутри системы, она защищает нас и всех это вполне устраивает. Потому что так и задумано. А мы не знаем, как это – иначе… – Чесвик сощурился, – А ты знаешь.
Глоток.
– Допустим, я даже немного понимаю, о чем ты. Но что с того?
– …но иногда в системе случаются ошибки и появляются такие, как ты.
– И в чем же ошибка?
– Если говорить языком социализма, вы, как бы это сказать… граждане совсем иной реальности.