и привычно перебирал обрывки воспоминаний. В общем-то, обычных, рядовых воспоминаний.
Танцы и гул голосов – и вот уже тихая улица с традиционными фонарями. И, конечно, он немного пронес ее на руках. А потом, у самого ее дома, далекие глаза стали на мгновение близкими – и все. Он всмотрелся в эти глаза, поскучнел и сказал: «Спокойной ночи». И ушел, ни разу не обернувшись.
Черт возьми, неужели прошло время Аэлит?! Где тот голос, что, задыхаясь, зовет сквозь пространство и соединяет миры, и вселяет надежду? Где то лицо, непостижимое и ускользающее, безмятежное и страстное, где та неповторимость, о которой мечталось ночами?
«Ты что, намерен ждать Бегущую по волнам?» Это однажды, внезапно. Вопрос друга. И не всегда первым уходил он. Случалось, уходили от него – скрывались за поворотом, исчезали в троллейбусе, в уличной суете, в подъездах многоэтажных домов, за витринами универмагов. Но не было Аэлиты. Не было Бегущей по волнам.
А еще у него замирало сердце от такого названия: «Летящая звезда Барнарда». Объяснить он себе этого никогда не пытался, да и нужны ли тут объяснения? Он не искал никаких связей между собой и тремя этими словами, не создавал никаких образов, – а сердце все-таки непонятно замирало, как замирало оно при виде склоненной головы Юдифи в Эрмитаже. В мире сколько угодно необъяснимых вещей, и все попытки препарировать их по законам логики столь же неуместны, сколь неуместно и даже жестоко выяснять, как могла проспать сто лет красавица, уколовшаяся о веретено, или какие компоненты входили в состав напитка, что сгубил Изольду и Тристана.
Итак, неустроенность. Не изводил он себя, конечно, никчемными раздумьями, не терзался и не собирался играть незавидную роль героя блеклой трагедии, не более похожей на жизнь, чем лубочные картинки с известными лебедем и Ледой. Так, неуютно иногда становилось под вечер, когда ложился на стены комнаты свет городских огней. Может быть, и похожи были эти огни на звезды, но как ни всматривался он в их узоры – не находил там Летящей звезды Барнарда, от названия которой щемило сердце. Или не было там такой звезды, или не мог он ее разыскать.
Да, проходили годы, но Летящая звезда Барнарда еще ни разу не заглянула в его окно.
Он встал и вышел под мелкий дождь, подняв воротник плаща.
Хорошо было просто ни о чем не думать. Просто бродить по дорогам, просто гулять по лесу, просто сидеть на бревне, прислонившись спиной к заборчику и разглядывать кур, копающихся в грязи. Хорошо еще было зайти вечером в тот самый невзрачный клуб, сесть в уголке и смотреть, как танцуют под неожиданно новенькую, с полированными боками радиолу.
Навсегда затерялась в марсианских пустынях Аэлита, в сонных водах океана исчезла Бегущая по волнам, угасла Летящая звезда Барнарда, и прекрасная Юдифь равнодушно попирала голову врага. Все было понятно и совершенно определенно – и все-таки, черт возьми, неужели прошло время Аэлит?!
Он вновь вышел к дороге и, поколебавшись, направился назад, к дому.
…До самого вечера он колол