Феликс фыркнул, обувая деревянные башмаки, обувь, в которой ходили все зеландцы, не относившие себя к высшим сословиям. – Если будешь так обращаться ко мне, я в ответ стану называть тебя Ночкой, или Темнушкой.
– Только попробуй, маленький наглец! Эй, что это еще такое? – вскинулась Амброзия. – Немедленно убери!
Феликс даже не замечал, что его человеческий облик украшал энергичный пятнистый хвост. Мальчик обернулся, чтобы схватить его, хвост тоже переместился, и маленький ван Бролин закружился, пытаясь его поймать. Лишь суровое выражение лица матери помогло Феликсу отвлечься от забавы. Еще некоторое время он ощупывал свое людское тело, чтобы удостовериться, все ли в порядке.
– Ты понимаешь, чего может стоить небрежность или невнимательность? – спросила его мать, когда, наконец, мальчик перестал возиться.
– Слушай, мама, – новые ощущения переполняли Феликса и, в целом, нравились ему, – ведь мы приносим пользу людям, делаем доброе дело для них, чего же они так шарахаются от обор… от метаморфов?
– По своей природе люди делят мир на своих и чужих, – ответила Амброзия. – Своих еще кое-как терпят, чужих уничтожают. Наше существование это вызов людям. Они не могут, как следует понять нас, объяснить нашу способность к перевоплощению, они боятся, что в какой-нибудь момент мы можем на них напасть, а перед выдуманными самими людьми угрозами они готовы уничтожать не только метаморфов, но и друг друга.
– Страшно быть не таким, как все, – сказал Феликс.
– Вовсе нет, – улыбнулась его мать. – Страшно, если знают, что ты отличаешься ото всех.
– Мягкая лапа!
– Когти внутри, – кивнула Амброзия. – У меня для тебя имеется еще кое-что.
Откуда-то из складок платья она достала бархатный мешочек, развязала тесемки и вытряхнула на ладонь две игральных кости, наподобие тех, что мальчишки иногда украдкой приносили в школу. Такими уже играл с друзьями и Феликс в каких-нибудь углах, шепотом ссорясь и переругиваясь, – если недозволенную игру засекал школьный смотритель, или один из преподавателей, наказанием для всех участников были карцер или розги, а нередко то и другое вместе.
– Один из кубиков гранитный, а другой из мрамора, – сказала мать Феликса. – Эти два вещества символизируют постоянство и помогут твоему Людскому облику оберегаться от непроизвольных переходов, таких, которые, бывает, сам не замечаешь. Представь, как будут поражены твои друзья, вдруг увидев пятнистую лапу, вместо твоей руки.
– Бр-р, – передернулся мальчик, представив такое, – это было бы ужасно.
– Иногда мы можем испытывать сильные чувства, услышав важное известие, или подвергнуться какой-нибудь опасности, – сказала Амброзия. – В этом состоянии тело, не защищенное амулетом и заклинанием, вдруг может начать перетекать. Естественно, это страшнее, когда ты в Людском облике, а не в Темном. Поэтому амулеты, наподобие этих, носят в кармане, или на шее.
– Красивые, –