что меня сожгут!
Две младшие сестренки ушедшего в гёзы парня тихонько сидели у печки, боясь пошевелиться. Робер Сконтеве ничего не ответил жене – он тоже молчал, но понурое выражение на его лице и бессильно обвисшие руки говорили красноречивее слов.
Глава IV, где Ван Бролины вместе с гостями покидают Флиссинген, и выясняется, что трибунал инквизиции вполне способен за себя постоять
Маленькая девочка, которая отныне поселялась во флиссингенском доме, вызывала у Феликса неприязнь, и с этим ничего нельзя было поделать: капризное белокурое существо с тоненькими ручками и ножками не должно было осквернять собой каменный дом, выстроенный Якобом ван Бролином. Дом, в который много лет назад зеландский капитан привез смуглую черноволосую Амгру, крещенную Амброзией, внезапную любовь заката своей жизни, дом, в котором был зачат и появился на свет Феликс, теперь оглашался плачем и визгами на непонятном языке. В довершение всего, девочка с варварским именем Мирослава напустила лужицу прямо на лестнице и громко – иначе она не умела – заплакала:
– Я уписалась!
Эти слова по-голландски девчонка выучила, кажется, ранее всех прочих. Нянечка, местная немолодая и некрасивая девица, щедро оплаченная Симоном Новгородским, подхватила ребенка на руки, а мать Феликса наклонилась к сыну и сказала:
– Она, хоть и маленькая, но понимает, что сейчас отец и брат покинут ее, поэтому так переживает.
– Просто глупая девчонка! – фыркнул юный ван Бролин.
– Ты сам еще глупый мальчишка, – строго сказала Амброзия, – смотри, как маленький Гаврила ходит за тобой, старается подражать тебе во всем. Будь хотя бы к нему приветливее.
– Что это за имена такие! – возмутился Феликс. – Я его уже переименовал в Габриэля. В нашем классе есть Габриэль, сын городского синдика, пусть теперь у мальков будет свой Габри.
Обоз, состоящий из трех повозок, покинул Флиссинген с рассветом, проехал мимо стен соседнего Мидделбурга и выехал на широкий тракт, ведущий к парому с острова Валхерен в Брабант, лежащий на противоположной стороне узкого пролива. Поток телег, запряженных волами, осликами, лошадьми, всадников и пешего люда никогда не иссякал на главном тракте самого густонаселенного из зеландских островов. Это был край, обильный людским жильем и плодородными польдерами, так что ни один арпан земли Валхерена не оставался в небрежении. Здесь было сердце зеландских мануфактур, из ворот которых выходили грузы, постоянно курсировавшие между производствами, рынками, складами, портами, ярмарками и кораблями. На возвышенностях ловили ветер ветряные мельницы, лишь кое-где неохотно уступая высоту какому-нибудь замку. Стены и башни одной из таких твердынь, замка Соубург, показались на холме к югу от тракта.
– Раньше это была вотчина господ Сент-Альдегонде, – знакомила Амброзия русского гостя с окрестностями своей приобретенной 12 лет назад новой родины. – Филипп Марникс, ныне изгнанный владелец Соубурга, был автор знаменитого «Компромисса»,