ящике…
Приехал в один город командировочный. По делам на местный завод. Гуляет вечером по городу, видит, идет девушка, красивая, нарядно одетая и плачет.
– Кто вас обидел? – догоняет её.
Не ответила девушка, идет, торопится, слезы платочком вытирает.
– Давайте я вам помогу, – говорит командировочный.
– Ничем вы мне помочь не можете, – отвечает она. – Провинилась я сильно на работе, и начальство послало меня в черный дом прощенья просить, иначе не доживу я до завтрашнего утра.
– Доживете, – говорит он самоуверенно, – если я с вами буду.
И как она его не уговаривала, пошел вместе с ней.
За центральной площадью свернули на странную улицу. Там не горели фонари, высокие многоэтажные дома были такими черными, словно после недавнего пожара. Подошли к самому высокому зданию из черного мрамора, поднялись по ступенькам из черного гранита и вошли в вестибюль, где не было никакого освещения, кроме слабого уличного света.
Внутри здание выглядело так, словно его готовили к большому капитальному ремонту: груды мусора, вырванные из пола доски, в пустых, озаренных луной кабинетах бегали мелкие черные твари, пугая пронзительным писком… Лишь красные фосфорные стрелки на коридорной стене указывали путь.
Наконец, оказались у высокой черной двери, рядом с которой стояло несколько кресел, оббитых черным бархатом.
– Дальше вам нельзя, – сказала девушка, пожала ему руку и вошла в тот кабинет.
Командировочный уселся в кресло, дивясь странным обстоятельствам, в которые он попал.
Проходит какое-то время, из кабинета ни звука, как будто там никого и не было. Он уже подремывать начал. И вздрогнул оттого, что ему послышался скрип, как будто дверь стала приотворяться. Посмотрел, нет, показалось. Задремал опять, и чувствует, душно ему стало, так, что сердце заболело. Болит сильней и сильней, точно кто-то сдавливает его.
Встал, думает, слишком долго девушки нет, заглянул в кабинет и поразился – жуткая тьма там, а если приглядеться, стульев нет, столов нет, стены ободраны и стоит посередине огромный черный ящик, длинный, словно гроб. Выбежал он, спустился вниз, – еле обратную дорогу нашел, – выскочил на улицу, глядит, а на тротуаре, головой на черной бордюрине, девушка та лежит. Руки вывернуты, лицо в крови, мертвыми глазами в черное небо смотрит.
Заплакал он от ужаса, и от того, что ничем помочь ей не смог, вернулся в гостиницу, в милицию позвонил, а ему отвечают, да мы уже знаем, родным сообщили.
Лежит на койке, заснуть не может. Слышится ему скрип дверной, и слышится, так, что уже не разбирает, то ли это воспоминание, то ли сейчас дверь отворяется… и опять сердце кто-то начинает сдавливать, да так сильно, что дыхание прерывается и глаза на лоб от боли лезут.
Оделся, вышел на улицу свежим воздухом подышать – боль мгновенно прошла, сидит на лавочке и чудится ему, будто кто-то караулит его, оглянется, мелькнет перед глазами нечто длинное,