образом к «эффекту Афанасьевой» Малова тоже не подходила, но в ее электроэнцефалограмме «тремор» на каппа-ритме просматривался весьма отчетливо, вдобавок по всем параметрам был очень близок. Ближе, чем у кого бы то ни было.
Поговорить, порасспрашивать стоило, да и просто узнать, что нового, что интересного. С приятным человеком всегда приятно общаться…
А вот у Коровникова, на его ЭЭГ «тремор» вообще не обнаруживался, но Баринов все же включил его в список. И очень надеялся на его существенную помощь. Дело в том, что Василий Петрович, в отличие от большинства, не только не таился, сам охотно шел на контакт. Его скоросшиватель был, по крайней мере, впятеро толще остальных.
Знакомился с ним Баринов дважды.
Первый раз сам, можно сказать, стихийно.
Горы Баринов не любил, в том плане, что не видел никакого смысла по ним лазить из чисто спортивного интереса. Когда уж сильно приставали друзья-альпинисты, шел с ними на восхождения, даже маршрутами третьей-второй категории сложности, но особого удовольствия от самого процесса не испытывал. Приятно постоять на вершине, полюбоваться ледником, моренными озерами, другими высокогорными красотами – но не более.
Отдыхать они с Лизой предпочитали в бесхитростных вылазках в отдаленное ущелье. Как правило, доезжали машиной до предела, где техника становилась бессильной, иногда уходили пешком дальше на километр-два, а чаще оставались прямо на месте. Даже в таких местах случалось довольно дико, восхитительно красиво и экзотично: скалы, хрустальная речушка с ледяной прозрачной водой, тянь-шаньские голубые ели, горный разряженный воздух, перепады температур на солнце и в тени – все, что нужно, чтобы отключиться от городской обстановки. А дальше – по возможностям и желанию: шашлык или бешбармак, коньяк или водка, ужение форели или тривиальное ничегонеделание…
В таких вылазках «на природу» встречались им лишь аборигены – чабаны, лесники, егеря или просто местные жители из недалеких аилов. Редко-редко – городские рыбаки или охотники: группками по двое, по трое.
И вот как-то, компанией на двух машинах, они забрались в очередное ущелье в районе то ли Новороссийки, то ли Ак-Тюза. И там, в двух десятках километрах выше устья, на открытой поляне противоположного склона увидели одноместную палатку, оборудованное кострище-очаг, а рядом – большой брезентовый тент, под которым пучками были развешаны свежесобранные травы. Всякое подобие дороги здесь кончилось, и они расположились через речку, почти напротив.
Вскоре появился хозяин – коренастый мужчина лет пятидесяти с полотняным мешком за плечами. Какое-то время они присматривались друг к другу через ущелье, а когда намерения кампании стали очевидны, мужчина перешел речку вброд – знакомиться. Назвался Василием Петровичем Коровниковым. Пришел не с пустыми руками, принес три рыбины килограмма по полтора и пучок каких-то трав (когда