нескольких кусков! В кабинете доктора вас было четверо…
4
В течение двух последующих недель, жизнь постепенно утрачивала для Мэри свои яркие, детские краски. Байрон поправлялся не по дням, а по часам. Уже на следующий день после «несчастного случая» он вышел из дома полюбоваться закатом. Еще через несколько дней они катались на лодке по серой глади озера. Физически Джордж полностью окреп через неделю. Доктор Полидори объяснял это жаждой жизни поэта и действием «эликсира Луиджи». Даже ужасная рана на спине полностью затянулась, как и следы от острых игл. Однако прежнего Байрона никто вернуть не мог. Веселого молодого человека, полного энергии, вдохновения, и честолюбивых планов, сменил робкий юноша, почти ребенок, доверяющий только доктору и своей сиделке Клэр. Полидори уверял Мэри, что это пройдет, что такое состояние естественно для шока, испытанного головным мозгом, однако миссис Шелли не верила ни одному его слову. Глядя в по-прежнему мертвые глаза Джорджа, девушка понимала, что они переступили ту грань, которую нельзя переходить никогда и никому. Истово веря в возможное бессмертие, она окончательно разуверилась в воскрешении. Лишь один раз друг напомнил ей о себе – о себе прежнем. Однажды вечером он подошел к Мэри, одиноко стоявшей на берегу, взял за руку и тихо сказал:
– Мне кажется, это рана сильно изменила меня, Мэри. Не знаю, почему, но мне очень страшно. Мой добрый друг Полидори говорит, что это ненадолго…но, знаешь, иногда я ловлю себя на странной мысли, что умереть было бы правильней.
Мэри пронзительно захотела обнять его и сказать что-то очень важное, что-то такое, что повернуло бы время вспять. Но к ним подошел Джон и она промолчала. А Перси? Перси ничего не замечал. Конечно, он сочувствовал другу, и искренне радовался, когда тот стал выходить с ним на прогулки. Но он не видел ни мертвой тоски в глазах Байрона, ни его неуверенной походки, ни вялых, сонных жестов. Мэри задавалась вопросом, а способен ли мистер Шелли вообще замечать что-либо, кроме собственной персоны? Мисс Клэрмонт наслаждалась обрушившимся на нее счастьем. Она щебетала и порхала, как яркая птичка, случайно залетевшая на этот серый берег. Байрон слушался ее беспрекословно, мало того, он сам повсюду следовал за ней. Уверенный, что это она сохранила ему жизнь, поэт проявлял крайнюю привязанность к своей спасительнице и сиделке. Когда Перси, глупо улыбаясь, сообщил Мэри, что у Джорджа и Клэр роман, так как они вдвоем перебрались в его покои, миссис Шелли восприняла эту новость почти безразлично.
– Что же, – сказала девушка, – рано или поздно это должно было произойти.
Мэри не испытывала ненависти или брезгливости. Было лишь немного обидно за жестоко обманутого друга.
Вскоре поэт и его новая возлюбленная решили покинуть Швейцарию.
– Мы поедем во Францию, – говорила Клэр, – туда, где есть солнце, и нет этого скучного дождя!
Доктор горячо одобрил их планы, заверив, что смена обстановки пойдет лорду на пользу. Он с легким сердцем отпускал пациента, так как с такой сиделкой прекрасный уход был обеспечен. Мэри запомнила