и что? Я чувствую, по звуку. Когда слова рассыпаются, как драгоценные камни.
– Неплохой у них тут бизнес!
– Скривилась строгая профессорша.
– Если у вас персональный переводчик
– могли бы сказать,
– обиженно
– ревниво выговаривала Агнии Тамара.
Дантист и его подруга смачно обсасывали куриные ножки, обмотанные зеленью. Сибирская филологиня обнюхивала пупырчатым носом каждый налитый ей бокал. Лысоватый парень, не выключая плеера, демонстративно пил минералку.
Агния хмелела с каждой каплей густого темного вина.
– Наверное, из ихних погребов,
– предположила профессорша.
– Ну не с чердаков же!
– Прыснула Антонина, закусывая овечьим сыром.
– А вам не говорили, что вы слишком развязны? Это мужской монастырь, а вы с подругой
– в таком виде.
– Да, со своими шортами в чужой монастырь ни
– ни.
– Антонина уже была под мухой.
– Кстати, у монашек вы бы то же самое вякали.
Спать их отвели в прохладные гостевые кельи с белоснежными льняными простынями. Умиротворенная Агния лежала, уставившись на распятье в углу, под узкой бойницей окна, Антонина ворочалась на железной кровати
– везде в монастыре красовались таблички: no smoking, язвила:
– Никуда и не подашься без смокинга…
Это был крепкий, блаженный сон. Наутро видение неба не исчезло, стало чище, ослепительней. Они выпили козьего молока и, как писали в старых романах, навсегда покинули гостеприимную обитель.
Милан открывался перед ними. Каменная резьба летящего ввысь собора, цепкие корни жизни, ухватившие небо…
Италия, замершая в беспредельном прыжке, пустившая красоту в ширь и в глубь, священные древние рощи, желтые камни, слюдяные глаза тех, кто жил здесь в незапамятные времена, составы красок, придуманные задолго до нашей эры, умбрский язык, исчезнувший язык севера, предвестник латыни, певчий свет, льющийся неизвестно откуда, задарма, светлое язычество, италийские мифы
– волк и орел поддерживали огонь, бросали в него ветки, а лиса окунала хвост в воду, тушила костер; зверь, вскормивший человека. Только в древней Умбрии, жертвенных младенцев никогда не убивали, давали им вырасти и лишь тогда, снабдив вином и хлебом, отпускали из села; плодовитые козы с цветами на рогах, говорящая змея, обвившая смоковницу, она не кусает
– пророчит урожай; а камень в Террацине, на котором было начертано: «Садятся имеющие заслуги рабы, встают свободными»; счастливо грешащие боги улучшают людскую породу, неизменная пара
– Фавн и Фавна, облепленные виноградными листьями, беспутная цветочница Флора, шагнувшая на полотна Тициана. Многорукое и многоногое существо, раскинувшее безразмерные светящиеся крылья над Галереей Сфорца, где в комнатке, под низкими сводами мерцает супер
– звезда «Тайная Вечеря» с рыжеволосым, как северные итальянцы,