сравнение с собакой опять резануло самолюбие Кинлоха. Без слов, он спустился с крыльца и быстро направился к воротам.
– Вернись, Сэнди, – кричал Данн, едва поспевая за ним. – В такую ночь…
– Туман или не туман, мне все равно, Данн, – крикнул Кинлох в ответ и, громко рассмеявшись, захлопнул калитку.
Чувствуя угрызения совести, доктор побежал за ним, но беглецу достаточно было сделать несколько быстрых шагов, чтобы исчезнуть в тумане.
Кинлох не успел выйти на улицу, как опомнился. Он сознавал безвыходность положения. Был двенадцатый час ночи, от ночлежки на Раутон-стрит его отделяло несколько миль, а в кармане не было ни пенса на дорогу. В отчаянии прислонился он к дереву на пустынной, полутемной улице и простоял так около получаса, с досадой и злобой вспоминая о том, как глупо повел он себя с Данном. Хлипкая одежда тоже пострадала в короткой схватке с полисменом. Потертый костюм был когда-то сшит из хорошей материи, и Кинлох относился к нему с особенной заботой. Костюм имеет огромное значение для бедняка, опускающегося на дно. Поскольку он помогает сохранить приличный вид, и бедняк еще чувствует себя человеком. При найме на случайную работу, стоптанные башмаки можно более или менее спрятать от взгляда, дырявую шляпу можно небрежно держать за спиной, но дырявый костюм не скроешь. А все зависит от первого впечатления. Не эта мысль, впрочем, мучила Кинлоха. Он думал о том, как добраться на Раутон-стрит. В подземку не сядешь без билета. Может быть, на станции Илинг удастся незаметно пробраться в вагон? Станция большая… А доехать можно до Паддингтона, где всегда много народа и, может быть, удастся миновать контролеров у выхода. А если не удастся, то отведут в участок. Все равно, ночь пройдет под кровлей.
Он прошел полдороги до станции, когда в голову пришла новая мысль, которой не было раньше: если арестуют, нужно постараться скрыть фамилию. Странно, что он стал чувствителен к таким вещам. Вероятно, от того, что вспомнил о прошлом. Остановившись посреди тротуара, он тщательно обыскал все карманы и уничтожил бумажки, которые дали бы полиции возможность установить его личность. Чтобы Данн не узнал… вероятно, эта мысль двигала им. Разбросав клочки бумаг в тумане и убедившись, что ничего в карманах не осталось, он продолжал путь.
Туман, как будто, стал еще плотнее. Кинлох знал, что за непроницаемой молочной стеной по обеим сторонам улицы стоят дома. Но он шел, будто по мертвому городу.
Когда нечаянно наткнулся он на толстую чугунную решетку, очевидно, построенную на общественные деньги, он понял, что вышел за городскую черту. Дорога начала подниматься на холм. Сомнения перешли в уверенность: он шел в неправильном направлении.
Жуткое чувство охватило Кинлоха. Как выбраться из тумана? Нерешительно он постоял, не зная, куда двинуться. Сырость проникала под одежду, по спине пробегала холодная дрожь. Бродяга чувствовал себя собакой, выброшенной на улицу. Напряженно прислушивался он, стараясь поймать какой-нибудь шум, но слышал только, как стучали капли сырости, падая с деревьев на тротуар.
Ощупью