для муравьев и прочей многоногой мелочи.
Где-то высоко среди слившихся в единое зелёное целое кронах укладывался на ночлег ветер. Его мягкий убаюкивающий шёпот то и дело сменялся бормотанием, а затем щелчками и басовитым скрипом опускался по стволам вниз, заставляя поверить, будто заскучавшие дубы и клены пробудились от своего вечного молчанья, и теперь споро обсуждают прибытие нежданных гостей в их забытый край.
Талые пятна солнечного света всё ещё проступали из-под вспученных арок крупных узловатых корней. Однако неугомонная лесная суета становилась всё менее заметной с каждым новым шагом, знаменуя долгожданный конец дня, принёсшего с собой множество противоречивых свершений.
Хотя, сказать по правде, я не был уверен, сколько на самом деле прошло времени с тех пор, как мы покинули бесплодные просторы Иллии и по милости веселого усача Омриггора очутились в черте вечных чащ северной тилской провинции. Архивариус предупреждал, что подобные метаморфозы требуют весьма специфической платы, но был ли принят откуп сразу или нам всем ещё только предстояло расплатиться частью отведенного срока, знать я не мог. Да и не хотел. Пищи для ума и без того хватало с избытком.
Скверное приключение в пустошах, уготованное для нас преданной сподвижницей Тиборы, далось отнюдь нелегко. Вернее, всё произошедшее теперь казалось нелепым, непостижимо странным стечением обстоятельств. Красношкурые дикари, гибель друзей, нежданная помощь почившего бога и тяжёлый разговор с белобородым рыцарем – все это мешалось в огромный ком и никак не шло из головы. Однако усталости я не ощущал вовсе. И это настораживало пуще прочего.
Иногда мне чудилось непременное желании стянуть кольчугу и осмотреть бок, в котором ещё утром зияла глубокая кровоточащая дыра, оставленная ушлым троллем в миг жестокого сражения, но боли не было. Тем паче, глядя на свежие отдохнувшие лица соратников, стремление усомниться в искренности намерений архивариуса Камневорота исчезало само по себе. В глубине души без всяких ревизий теплилась вера, что от ран и вправду не осталось следа. А потому, мысленно укорив себя за излишнюю бдительность, я раз за разом твердо решал отбросить любые тревожные думы и наслаждаться спокойной прогулкой, пока снова не отыскались те, кто захочет прикончить нас немедленно, здесь и сейчас.
Тамиор, как и подобает старшему отряда, шел чуть впереди, держа в правой руке загодя запаленный факел, а по левую сторону вел под уздцы свою кобылку.
Вытянувшись в размашистую колонну по двое, сейчас наша процессия походила не на сплоченную группу вооруженных до зубов воинов, а на потрепанный караван, переживший грабеж и ни с чем возвращающийся восвояси. В добавок для пущего антуража, не пожалев воображения, стоило посмотреть на длинноухого поэта под иным углом да прибавить ему широты в боках, вид его скоро менялся и он живо напоминал новоиспеченного тилского купца, который, пытаясь сбить цену наемной охране за утраченный груз, выговаривает оставшемуся в живых после стычки конвою своё недовольство.
Разумеется,