Диршау? Какой штат Диршау?! – воскликнула она. – Берлин!
– Nein, Madame.
Кельнер снял со стены карту гостиницы, поднес к Глафире Семеновне и указал на заголовок, где было напечатано по-немецки: “Hotel de Berlin in Dirschau”. Читать по-немецки Глафира Семеновна умела, она прочла и вскрикнула:
– Николай Иваныч! Да знаешь ли ты, что мы приехали не в Берлин, а в какой-то город Диршау?
– Да что ты… Неужели?.. – пробормотал Николай Иванович, разинул рот от удивления и стал скоблить затылок.
XI
– Ну что ж это такое! Ведь уж это совсем из рук вон! Ведь это ни на что не похоже! – сердилась Глафира Семеновна, всплескивая руками и бегая по комнате. – Вот уж сколько времени едем в Берлин, колесим, колесим и все в него попасть не можем. Второй раз не в то место попадаем. Диршау… Какой это такой Диршау? Где он? – остановилась она в вопросительной позе перед Николаем Ивановичем.
Тот по прежнему сидел, досадливо кряхтел и чесал затылок.
– Николай Иваныч, я вас спрашиваю! Что вы идолом-то сидите! Где это такой Диршау? В какой он такой местности? Может быть, мы опять не по той железной дороге поехали?
– Да почем же я-то знаю, матушка! – отвечал муж.
– Однако вы все-таки в Коммерческом училище учились.
– Всего только полтора года пробыл, да и то там всей моей науки только и было, что я на клиросе дискантом пел да в классе в стальные перья играл. А ты вот четыре года в пансионе у мадамы по стульям елозила, да и то ничего не знаешь.
– Наша наука была дамская: мы танцевать учились да кошельки бисерные вязать и поздравления в Рождество, в день ангела папеньке и маменьке писать; так откуда же мне о каком-то Диршау знать! Справьтесь же, наконец, как нам отсюда в Берлин попасть! Наверное, мы в какое-нибудь немецкое захолустье заехали, потому что здесь в гостинице даже самовара нет.
– Как я справлюсь? Как?.. Начнешь справляться – и опять перепутаешься. Ведь я ехал за границу, так на тебя понадеялся. Ты стрекотала как сорока, что и по-французски, и по-немецки в пансионе училась.
– И в самом деле училась, да что же поделаешь, ежели все слова перезабыла. Рассчитывайтесь же скорее здесь в гостинице и пойдемте на железную дорогу, чтоб в Берлин ехать. С какой стати нам здесь-то сидеть.
– Я в Берлин не поеду, ни за что не поеду! Чтоб ей сдохнуть, этой Неметчине! Провались она совсем! Прямо в Париж. Так и будем спрашивать – где тут дорога в Париж.
– А багаж-то наш? А чемоданы-то наши? А саквояжи с подушками? Ведь они в Берлин поехали, так надо же за ними заехать. Ведь у нас все вещи там, мне даже сморкнуться не во что.
– Ах, черт возьми! Вот закуска-то! – схватился Николай Иванович за голову. – Ну переплет! Господи боже мой, да скоро ли же кончатся все эти немецкие мучения! Я уверен, что во французской земле лучше и там люди по-человечески живут. А все-таки надо ехать в Берлин, – сказал он и прибавил: – Ну вот что… До Берлина мы только доедем, возьмем там на станции наш багаж и сейчас же в Париж. Согласна?
– Да как же не согласна-то! Мы только едем по Неметчине и нигде в ней настоящим манером не останавливаемся, а уж и то она мне успела надоесть хуже горькой редьки. Скорей