такого поворота участковый с достоинством протянул псу свою, и, обменявшись крепким рукопожатием, оба успокоились.
Когда бутылка опорожнилась, милиционер был уже полностью на стороне Амонда, а уходя, клятвенно заверил радушных хозяев, что лично возьмет под контроль ябедников, дабы семейству не тужилось. Вот так в простом советском, еще раз простите, российском милиционере Амонд разглядел человека, а тот, в свою очередь, разглядел его в Амонде.
Как говаривал великий Хармс* (это кличка), случай вроде ерундовый, но характерный.
*Справка для непосвященных
ДАНИИЛ ХАРМС
Хармс Даниил Иванович (1905—42), русский писатель. Настоящая фамилия – Ювачев. В пьесе «Елизавета Бам», повести «Старуха», в гротескных рассказах (цикл «Случаи») показывал абсурдность бытия, обезличивание человека, ощущение надвигающегося кошмара. Комические парадоксы, игровой принцип преобладают в стихах для детей («Иван Иваныч Самовар», «Игра», «Собака съела маргарин»). Репрессирован (1941), симулировал сумасшествие, прикидываясь Каштанкой, умер в одной из психиатрических лечебниц Черноземья.
Глава восьмая
В которой появляются «семеро смелых» и так же быстро исчезают.
Амонду снился сон. Будто он стал Богом и ему предстояло создать Вселенную. Видимо, ему очень нравилось быть Богом, потому что во сне пес мурлыкал какую-то затейливую песенку и сладко пускал слюни.
Небо и землю Богу Амонду почему-то создавать не хотелось – он сразу решил начать с человека. «Друг прежде всего, – думал Амонд, – а небо и землю мы с ним потом вместе создадим»… Насчет выбора человека Амонд особо не раздумывал, первым он создал хозяина, затем – хозяйку, «наплодил» им детей и построил дом. В Борках. Вспомнил про небо и землю, не забыл про звезды и светила. В общем, когда расставил все по своим местам, взялся за самое сложное – мороженое и курицу. С первым пришлось изрядно потрудиться, зато получилось самое универсальное в мире мороженое – оно не таяло, не пропадало и само лезло в рот. С курицей было просто, как и с прочим мясом. Единственное, от чего он напрочь отказался – это кошки. Что в них проку? Лаять не умеют… Да и кто хозяина охранять будет, не кошки же? Придется самому… Бог Амонд поворчал во сне – мол, все сам да сам, – и решил приступить к созданию других собак. «И назову я их ангелы», – только и успел подумать Амонд перед тем, как его нагло разбудили.
Он с превеликим трудом поднял веко, обнаружив перед собой только что созданного хозяина. Осмотрелся – все было чужим вокруг: двери, окна, пол, потолки, ковры, мебель. «Мы в гостях», – вспомнил Амонд, ощущая пустоту желудка. На стене красовался огромный портрет какого-то мопса*. «Перестарался я», – поморщился стаффорд и окончательно проснулся.
– Просыпайся, придурок, домой пора, – ласково сказал хозяин, с трудом обувая второй ботинок. Потом подумал, что сегодняшнее гостеприимство вряд ли дотягивает до твердой тройки, и вспомнив обрывок