венского стула, гаркнул: – За дам-с!
– Подкаблучник вы, гражданин Сорокин, – осуждающе глядя на него, с разочарованием в голосе проговорил Вася, – а если коротко – и…страдалец конченый, но тост твой принимается.
После этого тоста разговор, естественно, переключился на женщин и рассуждения, чем деревенская женщина отличается от городской. Тут уж Степанов, который постоянно посещает свою малую родину, сел, как говорится, на любимого конька, уверяя нас, что, пока девушка живёт в деревне, она является настоящей русской женщиной, но стоит ей перебраться в город, она тут же утрачивает русские традиции и те природные свойства, которые так необходимы для здорового потомства.
Как я и предполагал, «вещий сон» понимать прямолинейно нельзя, тем не менее, какую-то истину он всё-таки заключает в себе, и над ним ещё придётся поломать голову. Но, как говорится, «истина всегда где-то рядом».
В ходе дальнейшей дегустации и особенно откровенного и прямолинейного разговора о женщинах утративший над собой контроль Сорокин сознался, что завёл себе втайне от супруги любовницу – среди тех самых полуголых девиц. На это Вася, словно не ожидая от своего друга-подкаблучника иного признания, отреагировал совершенно спокойно:
– Седина в бороду, бес – в ребро…
А я подумал: «Хорошо, что Катюхи не было, а то бы рейтинг её “кумира” Сорокина резко понизился, ибо, зная её непредсказуемый и капризный характер, сие непременно отразилось бы на мне – и не в лучшую сторону, но, скорее всего, подобного разговора и не возникло бы. Всё же мужикам полезно иногда собираться вместе, чтобы поразмышлять над тайной женской души».
– Женщины для нас, мужиков, – это инопланетяне, когда-то прилетевшие на землю, но мы до сих пор так и не поняли, что они от нас хотят, а женщины, в свою очередь, уже забыли, с какой целью они здесь оказались, – подвёл итог этому затянувшемуся разговору Сорокин, что ещё больше нас запутало, и, выпив «на дорожку», мы разошлись в полном недоумении.
Осенне-зимний период
Через несколько дней мне позвонил Василий и вместо очередного рассказа о сновидениях похвастался, что утром к нему заходил иностранный коллекционер и купил у него картину.
– И каким же ветром к тебе занесло этого любителя нашей живописи? – удивился я.
– Это Сорокин сосватал. Ему, оказывается, иностранных туристов иногда приходится на лифте поднимать, так он наладился им экскурсии проводить. На ходу придумывает какую-нибудь белиберду про наш дореволюционный дом и тут же им впаривает. Ну ты знаешь, как он это умеет делать. За экскурсию ему чаевые иностранцы суют. Он им заодно рассказывает всякие небылицы и обо мне, мол, рядом живёт «самобытный художник» с уклоном в гениальность, и, если кто пожелает, можно будет посетить его студию и, пока не поздно, за копейки (относительно, конечно) приобрести у него картины, ибо довольно часто, считая их не достойными своего таланта, он выбрасывает почти гениальные произведения на помойку. Когда он мне рассказал