почерк, но сейчас в этом засомневалась. Я писала как курица лапой, перо норовило выскользнуть из руки, корябало бумагу и писало то жирно, то тонко.
В итоге письмо выглядело не лучшим образом. Строчки были кривые, клякс все равно насажала, но решила больше не переписывать. И с завитушками, по-моему, переборщила. Яти писала там, где они казались мне уместными, соответственно, очень много. Букву «и» – то современную русскую, то английскую.
Я очень надеялась, что мое «творение» никто не прочтет. В письме я поприветствовала несуществующую сестру, написала, что задержусь, спросила про здоровье ее и ее мужа, написала про гостеприимство Екатерины Андреевны, на случай, если все-таки кто-то прочтет.
Отложив перо, я сложила письмо пополам, взяла сургуч, подержала его над свечой, когда он растопился, капнула сургучом на стык письма и прижала печать к сургучу.
«Половина дела сделана, – с облегчением выдохнула я, – осталось адрес правильно написать, чтобы не вызвать сомнений ни у кого».
– Так, я говорила всем про Нижний Новгород, значит, пишем Нижегородская губерния, Нижний Новгород. Спасибо маме за родословную, – бубнила я. – Графине Головиной А. В. Да, так я и рассказывала про сестру. Фух, – выдохнула я, – готово!
Адрес и фамилию я тоже писала с завитушками, только старалась не усердствовать, букву «и» на свой страх и риск писала, как русскую букву «и».
– Ну да ладно, почерк все равно не совсем разборчивый получился, – сама себя успокоила я, – может, и не обратят внимания на треклятую букву. Самое главное, чтобы вопросов не возникло здесь, в доме, а в почтовой службе пусть что хотят, то с ним и делают.
Я так устала после поисков броши и написания письма, что еле дошла до кровати и уснула, едва коснулась подушки.
11
Дмитрий и Екатерина Андреевна после ужина прошли в ее кабинет. В камине горел огонь, у камина стояли два глубоких кресла боком друг к другу, чтобы удобно было смотреть на огонь и разговаривать.
Екатерина Андреевна села в кресло, удобно устроилась, поправляя юбку. Потрескивали поленья, стоял небольшой гул от огня. Дмитрий подошел к камину.
– Гостья твоя так и не проснулась к ужину. – Он подбросил парочку поленьев, и огонь взвился, осветив уютный кабинет.
Просторная комната, высокие потолки с живописным плафоном, не уступающим по красоте плафону в зале, небольшая хрустальная люстра со свечами, закрепленная на цепи. Стены кабинета, диван, все кресла и стулья были отделаны тканью с сине-голубым узором. На стенах висели картины в золоченых рамах.
У стены стоял резной стол темного дерева, перед столом – стул с резными ручками и гнутыми ножками, с мягким сиденьем и спинкой. На столе лежали книги, листы бумаги, сургуч с печатью, лупа, стояли чернильница, стакан с перьями, подсвечник. На стене перед столом – икона Богородицы. У этой же стены, рядом со столом, расположился резной невысокий шкаф темного дерева. В углу кабинета занял свое место уютный угловой диван.
В центре