завтра… компенсацию…
Старик помолчал, словно дожидаясь ответа, – но в хижине стояла тишина. Лунный свет, падающий в окно, казался волшебным.
– У нас есть неожиданные гости, с маленьким ребенком, – добавил он. – Вы смогли это сделать, Хозяин.
Пятно издало звук, похожий на бульканье.
Человек в темном плаще зашаркал.
– Да. Это он. Притащил через лес всю семейку.
Пятно превратилось в стоящего на четвереньках человека. В его очертаниях выделялись очень длинные руки и огромная вытянутая голова, которую в таком слабом мистическом освещении можно было бы принять и за лошадиную. В попытке засмеяться странный человек посреди комнаты издал лишь сиплый свистящий звук, и в этом звуке смешались злость, угроза и безумие. Он вскинул руки, зажав в них какую-то вещь, и, подобно волку, поднял голову вверх. И закричал.
Старик попятился; споткнувшись о порог, упал; потом поднялся, выскочил из хижины и тяжело побежал к куче веток. Разметал их сапогами – и ухватился за веревочную лестницу, ведущую в подземелье. Когда-то это был колодец, но вода уже давно его покинула.
Добравшись до твердой поверхности, человек в черном глянул вверх. Там: в центре серо-лилового круга, испещренного каракулями веток, висело расплывчатое желтое пятно. Раздался гром, сверкнула молния. На голову человека в черном плаще упала тяжелая капля воды, и старик пробурчал:
– Как некстати.
Отдышавшись, он зажег керосиновую лампу. Она осветила углубление в стене колодца, где можно было прилечь, поджав ноги. Зашумел дождь. Старик уселся на подстилку, обхватил руками колени и задумался.
О чем он думал? Наверное, старик не смог бы ответить на этот вопрос. В его голове смешались разные мысли, они вызывали у него то страх, то трепет, то чувство превосходства, а то и ощущение безысходности. Только здесь, глубоко под землей, он мог думать о том, что действует жестоко, вопреки собственному желанию; его просто околдовали, одурманили… Но при малейшей попытке во всем разобраться, его тут же охватывал страх, заставляя безропотно подчиняться чужой мощной воле. И только в самой глубине души таилась крохотная надежда на то, что он сумеет справиться с поработителем. Однако, не стоило обманывать себя – надежду почти полностью поглотил необоримый ужас…
Ночное покрывало, накинутое на деревню, пронизывалось нервными узорами молний. Дождь не утихал. Лужи расползались по двору – и вода, добравшись до погреба, потекла вниз по ступенькам. Виктор выбрался наружу, огородил вход шлакоблоками и вернулся к своим.
Дождь стал нарушителем Тишины – и Виктор был благодарен ему за это.
Еще не до конца все осознав, он рассчитывал, что завтра же они все выберутся отсюда. Убегут. А сейчас он с Викторией сидел и слушал рассказ Светланы, похожий на откровения больного шизофренией. Дочка спала, свернувшись калачиком на застланном одеялами деревянном настиле. И ее