и геополитической реальности». Огромная «империя зла» (как назвал её Рональд Рейган, когда мне было 13 лет), десятилетия державшая в страхе не только восточно-европейских сателлитов, но и весь западный мир, потерпела поражение в «холодной войне». И наконец-то, как об этом мечтали не только мои родители и даже я, но и вся европейская интеллигенция, ушла с исторической сцены, справедливо уступив место, как мы тогда считали, демократической России.
Мы с моим отцом тогда особенно не возражали, приветствуя ожидаемое «демократическое развитие». Но всё же выражали обоснованный скепсис насчёт демократичности, уже тогда вряд ли ошибаясь по этому поводу. Историческая значимость распада советской империи для всего остального мира была сопоставима разве что с крахом древнеримской империи, о котором можно было судить только по учебникам. В первую очередь, именно фатальное ослабление СССР, следствием которого явилось не только горбачёвское «новое мышление», но изменение мировой геополитической конфигурации, в конце восьмидесятых привело к объединению двух Германий и запуску «мегапроекта» европейской интеграции.
С крушением СССР открылся и «железный занавес». Советские люди получили возможность выезжать за границу, посещать западноевропейские страны и США. И если в 1990-м году ещё требовалась выездная виза, разрешение от властей СССР своим гражданам временно покинуть территорию страны, то в 1991-м стало достаточно визы той страны, которую советский гражданин хотел посетить. Новые свободы возникали каждый день. На съездах народных депутатов в Кремле обсуждались и транслировались на всю страну обсуждения прежде неслыханных вопросов. В магазинах не было еды, по карточкам, получаемым по паспорту по месту жительства, выдавались сахар и водка. Но сердце советского гражданина было снова преисполнено надеждами на светлое будущее.
Потом наступили либерализация цен и грабительская приватизация. За считанные часы многократно дорожали товары, а прежнее общенациональное достояние, заводы и недра, благодаря «залоговым аукционам», переходили в частные руки преступных «предпринимателей», приближенных к преступной власти. Так возникло прежде небывалое социальное расслоение и целая когорта «олигархов», владеющих собственностью, которая досталась им даром благодаря приближённости к власти.
Падение «железного занавеса» сказалось и на противоположных потоках. Из западных стран в новую Россию, конечно, не такой сильный, как из России на Запад, хлынул поток людей, в одночасье поверивших в глубину и неотвратимость российской перестройки и победы над коммунизмом, воспринявших их как полное единение и воссоединение России с Западом. Исчезновение административных препятствий на посещение ранее недоступного СССР многие западные немцы расценили как полное избавление России от «разного рода сложностей» и готовность стать практически такой же страной, как Германия