ть и долог этот путь до рая, где забыты муки.
Но чтоб успеть в себя взглянуть и осудить свои поступки,
Дабы попасть в рассадник благ. Придется все ж пройтись по ней,
По тропке жуткой для зверей, где под угрозой каждый шаг.
Часть I
I
Не расставался он с бедой. Не голод долгий иль пурга,
Так горе талою водой на пса обрушилось опять.
И без того жизнь не легка. Но долгожданная пора
Смогла приют его отнять, каким была ему нора.
Но, как и прежде мой герой жил надеждою одной,
Ожидая возвращенья из неведомых окраин.
Когда б названный отец – его ласковый хозяин
О нём вспомнил, наконец. Не уходил от пепелища,
Здесь был когда-то ж его дом. Лишь временами печь, да пища
Ждали в доме за мостом.
пёс
– А всё ж прекрасен белый свет! Вот и весной запахло снова.
А раз морозов больше нет, то жить смогу я и без крова.
А там, глядишь, дождусь пору, когда природа созидает.
Увижу вновь, как по утру, готовя дереву наряд,
Из почки листик выползает. Да что со мной? Чему я рад?
Кругом одни следы пожарищ. Наверно я схожу с ума.
Уж здравый ум мне не товарищ, ведь здесь не рай,
Ведь здесь тюрьма. Вселила верность в заточенье.
Но её не буду звать, хоть смерть дала бы облегченье,
Потому как надо ждать.
Но тихий шорох за спиной прервал думы его ход.
И взвизгнул он: – Пришёл, родной! – Но тут же гость
Незваный тот был встречен яростной атакой.
Но замер пёс, услыша речь: – Ну хватит, хватит уж, не тявкай.
Кто ж приказал тебе стеречь избы сгоревшей головешки?
Сиял пред ним великолепный, не превзойдённый в тайной слежке,
Сам король зверей бессмертный. Он обходил свои владенья,
Спасая подданных от бед. Достоин труд был восхищенья,
Раз переполнен злобой свет.
пёс
– Хоть лично я не знал Ларику. Но слух о мудрой твоей силе
Был давно известен Нику, так назвал меня Василий.
Надеюсь, дурня минет месть? Со мною драться – грех, владыка.
Давно уж нечего поесть и сил осталось лишь для рыка.
Прошу добрейшего тебя забыть минутную вражду.
король
– Ты не заметно для себя совсем в безлюдье одичал.
Ник
– Потому как друга жду, не зная, где его привал…
О, Ларика – господин! Не мудрено и одичать,
Ведь год, почти, я здесь один.
король
– Но выбрал сам свои пути. Чем здесь от голода рычать,
Не лучше ль к городу пойти?
Смотрел в раздумье из-под лобья на пса облезлого волшебник:
«Слетают жжённой кожи хлопья, от худобы мог снять ошейник.
Но не снимал. А значит любит. Но как помочь в беде собрату?
Себя же верностью погубит, доверья ж нет к людскому стаду.
Ну разве что, забрать с собой?»
король
– Послушай, друг мой дорогой, мне не угодны твои муки.
Уж навсегда, ты мне поверь, родных шагов замолкли звуки.
Уж не откроется та дверь и на порог не выйдет радость.
Потому как твой хозяин не надёжен, вот в чём странность.
Но путь по жизни полон тайн. Отныне будешь мне служить
И во дворце достойно жить.
Ник
– Благодарю тебя, конечно, за сердце доброе твоё.
Но пост не брошу я беспечно. Моё ж с ума сведёт нытьё,
С тобой уйдя, ведь здесь покой оставлю я навеки.
А вдруг вернётся он за мной? Тебе ль не знать, как человеки
Любить умеют и страдать?
король
– О да, о да… И мне ль не знать? Как негодяев многолюдно.
Высокомерие над меньшим братом «столпа» планеты голубой
Клянёт природа уже матом. Ведь оттого царице трудно,
Что видит хам её рабой. Опустошит зелёный дом
Род варваров в надежде обогатиться не трудом,
Убийством, как и прежде. Видать, тщеславный человек
В себе родном судью узрел, коль множит походя калек,
Назначив жизни их предел.
Ник
– О нет, король мой дорогой! Василий добр, он не такой.
король
– А может хочет несмышлёный