в тот момент, когда его вернули обратно после объявления о смерти матери. С тех пор Калман не чувствовал вообще ничего, причем ни физически, ни морально. Наверное, тогда стоило всерьез задуматься о своем психическом состоянии, но и на это обстоятельство ему уже было наплевать.
– Эй, Энквист! – крикнул ему через окошко в двери один из надсмотрщиков, чем вновь вывел его из вечного и теперь уже постоянного отсутствия хоть какой-либо реакции на происходящее. – Жрать принесли.
Калман тут же послушно встал, затем забрал металлическую тарелку с подноса и, быстро вывалив ее клейкое и мерзко пахнущее содержимое в пространство возле туалета, со звоном поставил посуду обратно.
– Ты идиот что ли? – возмутились из-за двери. – Сдохнешь ведь.
– Значит, напьешься, – холодно бросил Калман.
– Что тебе там опять на допросе пообещали? Рыбу в маринаде?
– Нет, тебя на вертеле. Вот сижу, жду.
– Дошутишься. Реально ведь сгноим здесь!
– Придумай что-то новое.
– Тертый парень, – вполголоса восхитился второй, – Думаю, у него и впрямь кто-то наверху есть.
– Да, заткнись ты уже! – зашипел на него первый, и окошко захлопнулось.
Как Калману удалось создать настолько правдоподобную иллюзию своей ангажированности, он и сам не понимал, но теперь даже на продолжающихся допросах следователи постоянно пытались узнать, с кем у него связь. Нужно было отдать им должное, потому как делали они это очень искусно, порой самыми разными и несвязанными между собой манипуляциями, но он в ответ только внимательно смотрел и молчал. И вскоре, по странному совпадению, на их пункт контроля приехала проверяющая комиссия. Калмана по такому случаю спешно отвели помыться и даже переодели. Проверяющие, конечно, толком ничего не сделали, просто походили с умным видом и всё посмотрели, ну а он со странным выражением лица за ними понаблюдал, однако сразу после этого от него отстали буквально все. Вероятно, они решили, что именно он своим присутствием ее и навлек. Калману и на это было уже откровенно наплевать, хотя его мнением они и не интересовались. Тем не менее, сразу после отъезда проверяющих его спешно перевели в довольно чистую и сухую камеру, в которой даже присутствовало окно, и кормить начали относительно неплохо. Так стало еще скучнее, ведь с местными крысами в той тесной и темной каморке Калман к тому моменту уже успел подружиться, и без них было как-то некомфортно. Сам он ел редко, а вот им его еда сильно нравилась. Так продолжалось достаточно долго и, как часто в жизни бывает, изменилось в один день.
– Энквист! – грозно сказал кто-то жестким голосом и почему-то распахнул дверь. – На выход!
В первую секунду Калман подумал, что его ведут на очередной допрос, и потому, даже не посмотрев на посетителя, послушно встал лицом к стене для того, чтобы ему надели наручники, но голос продолжил:
– Я сказал, на выход!
Калман повернулся и, коротко окинув взглядом того, кто с ним разговаривает, пошел вперед. Это был человек в совершенно другой форме, больше зеленой, чем черной, а потому, скорей всего, военной.