раз Калману казался пыткой. Его искренне удивляло, что можно получать информацию извне и просто принимать ее как данность, не пытаться анализировать, не стараться думать и послушно соглашаться со всем, что оттуда скажут. Порой Калман даже закрывал глаза и нехотя вслушивался в то, что говорят, но каждый раз понимал, что назвать это ничем иным, кроме как бредом больного сознания, невозможно. Там непрестанно радовались смертям на фронте, причем как варварским чужим, так и героическим своим, регулярно упрекали в зверствах других и тут же чинили их сами, восторгались действиями одних и тут же, совсем без перехода, клеймили других за то же самое. Выносить долго это было невозможно, и оттого Калман чаще старался абстрагироваться, наблюдая за играми, рассматривая стены, да и вообще отстраняясь всеми силами. Этот день, по части длительности ежедневной пытки, не стал исключением, и потому, немного понаблюдав за сидящими неподалёку шахматистами, он устало прикрыл глаза.
– Привет! – уверенно сказал кто-то возле него и, видимо, сел рядом.
Калман очень осторожно осмотрел своего нечаянного соседа. Многие до этого пытались пообщаться с ним здесь, но любой разговор всегда заканчивался его отстранением. Ненужные пересуды о войне, о победах их армии или о том, что они ни в чем не виноваты, его не сильно интересовали, однако этот "новый гость" явно был другим. По его внешнему виду было понятно, что он довольно недавно вышел из пункта контроля. Верхняя часть головы и челюсть были перемотаны плотными бинтами, кожа на лице синела, а на носу светился ярко-розовый пластырь. Понять, кто перед ним было сложно, но человек, был явно крупным.
– Привет, – осторожно ответил Калман и осмотрел стоящих в ряд медсестер напротив.
Как бы хорошо ко всем этим девушкам он не относился, внутренне, он, конечно, понимал, что они непрестанно за всеми ними наблюдают.
– Не смотри туда, – сказал вдруг сосед и сделал вид, что уставился в вещатель.
– Ты кто? – уже совсем тихо спросил Калман.
– Я – Хантер. Тот, с кем ты беседовал в лесу тогда.
Калман всего лишь на секунду замер и сжался, но потом также повернулся к вещателю и сделал вид, что тоже заинтересован.
– Как там Алма и Ган? Ты что-нибудь знаешь о них? – почти губами произнес он.
– Нет. Всех держат по отдельности. Как ты выбрался?
– Понятия не имею. Думаю, от страха наврал с три короба.
– Все врали, но ты, видимо, попал сюда раньше всех нас.
– Наверное, глупо сейчас начинать оправдываться, меня взяли позже остальных, и я, к сожалению, не знаю, как доказать, что не предатель, но это точно не так.
– Да, успокойся. Предатель здесь и не появится.
– Почему?
– Их обычно сразу отправляют по этапу, без суда и следствия, но только по бумагам, а в реальности просто отпускают.
– Ты откуда знаешь?
– Я когда-то работал в таком же месте.
После этих слов Калман буквально стиснул ладонью коленку, на которую