что он глубоко разочаровался в ней. Что бы Маркус ни говорил, решение Алиссы его не устраивало, и он испытывал боль и досаду оттого, что не мог повлиять на него.
Воскресным утром она поднялась с постели с необычайной бодростью и приливом сил. Маркус спал рядом – его рука обвивала её талию. Алисса аккуратно выбралась и поцеловала его в затылок.
– Просыпайся, соня, – промурлыкала она ему в ухо.
Он рассеянно заморгал и встревоженно уставился на неё.
– Что такое?
– Вставай. Уже десять. Я приготовлю нам завтрак.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Как ни странно – да.
Он кивнул и закрыл глаза, всем своим видом давая понять, что поднимется через минуту-другую. Алисса меж тем была уверена, что он проспит ещё до полудня.
После нескольких дней практически беспрерывного лежания в постылой кровати она взялась за приготовление завтрака с необычайным энтузиазмом. Токсикоз отпустил её – и неизвестно было, сколько это счастье продлилось бы. А пока Алисса с удовольствием нарезала овощи для салата, замешивала тесто для блинчиков-панкейков, варила солёную карамель и настаивала чай. По квартире разливался аромат жареного теста и жжённого сахара: он, кажется, и вытянул Маркуса из уютных объятий сна.
– Ты пришёл на запах блинчиков? – поинтересовалась она.
Маркус не стал отрицать очевидное. Он уселся подле стопки толстых блинов и схватил самый свежий.
– Ты уверена, что тебе не станет плохо?
– Надеюсь.
Она зачерпнула ложкой горячую карамель из банки и полила блинчики. В этот миг ей казалось, что она в жизни не видела ничего аппетитнее. Позабыв о правилах этикета, она в две минуты прикончила свою порцию и, довольная, облизывала пальцы.
– Я была голодна, – сказала она, оправдываясь перед позабавленным Маркусом.
– Я вижу, – заметил он.
Алисса успешно сдержала порыв кинуть в него блинчиком.
– Все беременные женщины много едят. Не надо меня укорять.
– Разве я тебя укоряю?
Она воззрилась на него и выдала:
– Да! Именно это ты и делаешь – укоряешь меня! Всю последнюю неделю ты только этим и занимаешься! И пусть ты не говоришь этого вслух, я всё же вижу, как ты зол и разочарован мной!
– Алисса, – терпеливо сказал он, – не кричи. Тебе не стоит нервничать… уж точно не сейчас…
Но её гнев с каждой секундой только нарастал.
– Это ты заставляешь меня нервничать! Из-за тебя и твоих взглядов я чувствую себя самым худшим человеком на земле! Ты считаешь меня чуть ли не убийцей, да? Признайся!
– Алисса, – красноречиво произнёс он, всем своим видом призывая её к благоразумию. – Ничего подобного я не думаю. Сядь и успокойся, пожалуйста.
Но она вовсе не собиралась успокаиваться. Его спокойный многозначительный тон лишь сильнее вывел её из себя. Только гнев её быстро сменился негодованием и болью. Она оперлась ладонями о стол в поисках опоры и зажмурилась, стараясь сдержать слёзы.
– Я