Армен иногда вечером устраивал своей «Дикой дивизии» (так за глаза мы называли между собой 4 –ый взвод). После построения взвода Армен выводил кого-нибудь из своих «отличников», и начиналась воспитательная экзекуция. Первый месяц до присяги одним из многих, но постоянным объектом его ежедневного воспитания был представитель каракалпакского народа по фамилии Алимов. Армен прекрасно, без какого-либо намека на акцент, разговаривал на русском языке, но со своим войском предпочитал разговаривать на понятном им восточном диалекте русского языка, отличительной чертой которого является отсутствие мягких звуков: например, отсутствие мягкого звука «эль», а всегда только твердое «лы». Однажды своей учебой Алимов конкретно достал Армена, поэтому последний с первых слов стал наезжать: «Алымов, ты, когда выучишь присягу? Уже две недели прошло, как мы начали её изучать». Гордый сын кочевого тюркского народа, ростом метр пятьдесят и то, что называется в прыжке, невозмутимо молчал, и всем своим видом показывая, что ему ни капельки не стыдно за свои успехи в освоении морской специальности. Армен продолжал, не сбавляя темпа, грозно нависая над своей жертвой: «Алымов, я хочу знать, когда?» Слова «когда» Армен повторил раз пять, бросая это слово непосредственно в лицо Алимову, и все-таки пробил защитную броню последнего. Сохраняя невозмутимость Алимов, словно отмахиваясь от назойливой мухи, наконец-таки, произнёс: «Ныкогда». Когда лингвистическое сознание Армена переварило значение слова «никогда», – от такой открытой наглости Армен первоначально замер, и нам со стороны было видно, как его возмущенный разум начинает потихоньку закипать, поднимаясь всё выше и выше, но достичь точки кипения ему не позволил Алимов. Он вернулся с бескрайних степей и пустыни Каракумы, где пребывала в последнее время его душа, и соизволил объясниться, произнеся короткое предложение: «Алымов чытат ны умеет». Если бы в это время появился сам командующий флотом, Армен, наверное, удивился бы меньше, чем после услышанного.
– Как Алимов читать не умеет? – спросил миролюбиво Армен, при этом он перестал коверкать русский язык, четко произнося мягкие звуки. – Согласно твоего личного дела, ты Алимов, закончил десять классов. У тебя в аттестате ни одной тройки нет. Только четверки и пятерки, – скорей дружелюбно чем враждебно произнес Армен.
Настал черёд прояснить ситуацию Алимову. Глубоко вздохнув, словно каясь в самом страшном грехе, Алимов вынужден был пояснить:
– Алымов толка тры мэсаца в первом классе в школе учылса. Атэц сказал, что хватыт и увел мэна в стэп, к авцам.Чэрыз дэсят лэт атэц прыгнал дырэктору школы тры барана, а тот дал атэстат, что я школу закончыл. Чтобы былы адны пятерки – дысят нада 10 баранов. А атэц сказал, что я больше трох баранов не стою.
И после Алимов стал просить, чтобы ему дали карабин, а он докажет, что не зря провел 10 лет в степях, а если можно – то отправьте его служить в кавалерию.
Вот она правда жизни: с одной стороны – смешно, а с другой – горько. Оказывается,