надежд сделают черное фортепиано,
лоснящееся на подиуме наслаждения.
Громоздятся крылья, заваливая Вселенную.
Шарят радары во тьме сердец, чувств
украденных у бриза на одичалом причале
Седла скрипели как кости в теле.
Как луки в колчане. Как камни в горле.
Отправился за звездой красивой. Обжегся
волшебной крапивой. Пыль вечная как расстояния.
Река… здесь звезд больше, чем у меня в гареме!
твоя талия тонкая как боль подростковая
растрескавшаяся мозаика губ – курлыкала белая
птица словно не могла согласиться
словно не могла остаться в вышине
нет, я об этом не
Случилось это на днях…
Случилось это на днях, на костях…
Река кладбищем молча текла. Слезы-березы… вылил день за порог, с грязной водой. Несколько слов не отмытых лежат на столе (надо выйти пока не дорого). Зарой могилу, а то упадешь: (надо встать, выйти пока не поздно…) стоят вокруг, топчутся как мысли. (Стая зевак на деревьях). Мысли есть у полковников – о покойниках: еще несут службу. Убьют – выпьют за дружбу. Неси сани сюда скорей! Уже видишь во снах Царей?! Выльется тебе вино на колени. Возьми в провожатые тени…
Натекла черная тень под ноги. Черным мылом искупался грех единственный. Голос таинственный – черным жасмином цвели звезды.
Однажды коснулся края крыла – вышла она: стояла одна… для тебя одна принцесса (Твоя Богиня, Рабыня). Сдвинь льдину у ног, подтолкни в волну-седину: садись у ворот, раз пришел, парень…
Южная ночь как клубника: нежная тень реки… возьми венок за голову тихо: милый друг, плыви за месяцем-отражением – только вернись…
Южная беда навлекла глаза. Черные глаза черемухи ночной. Черный ветер обнимает за плечи на ночных тротуарах, сушит губы ночной жемчуг
Холодного ужа прикосновенье на постели. Жареный петух потух: клюнул словечко – выпало сердечко. Милый мой, прости – только вернись…
тяжела высь. Монотонно окно, с гвоздем в стекле – в сердце. Распахнулась дверца: печь пустая… ночь холостая. Вчерашний вечер под окном, чужой гость задержался, почуяв высь. Глядел в пол стол. Милый, прочти эти мысли – только вернись…
Черный соловей – пепел с полей.
Черный ручей – голос ничей.
Вышла моя судьба налегке:
несли шаги к милому, вышли к реке.
Отведи меня к милому:
мне прощенье – угощенье,
только вер…
Сгорающий аромат мандаринов…
Сгорающий аромат мандаринов
ярче обожженного неба!
Солнечный экстаз саранчи голодным безумием.
Вялые шторы процеживают зной, тесня полумрак
сонным балетом.
Я не знаю куда ушла мать, задернув полдень…
покрышки шелестят в наркотическом наречии цикад —
радиостанции выгружают мозги в океан безмолвия,
предпочитают бойню полету шмеля: божественна
улыбка твоего кота, Алиса – абрикосовый миндаль
десен, невидимая засмеявшаяся в ответ
Из семени