последний раз потрепал коня по загривку и направился к костру, на фоне которого маячил темный силуэт.
Грязь была лишь малой толикой всех затруднений, постигших его в урусутской земле.
Основное наступление монгольской армии на города было совершено зимой, когда реки, болота и земли замерзли, покрывшись крепким, пригодным к переходу настом. Стремительные броски степного войска по льдам урусутских рек в красоте и скорости могли сравниться с полетом Великого Тэнгри в образе черной птицы. Теперь же, когда до Новгорода оставалось всего ничего, разверзлись хляби. Передвигаться стало сложно. Лошади вязли и по колено проваливались в жидкую грязь. Стенобитные орудия, камнеметные машины, повозки с добычей – тяжелое, все это едва удавалось сдвинуть с места. Войска застревали в густых урусутских лесах, полных нечисти и духов. Все чаще случались задержки и потери живой силы. Наступила весна, а с ней пришла распутица. Мудрый Субэдэй-багатур приказал вернуться в Степь. Тумены[7] великой армии развернулись и пошли обратно.
А отряд нойона Дэлгэра при отступлении заблудился на болотах, раскинувшихся среди бескрайних лесов. Лошадей засасывала трясина, людей поразила неизвестная болотная хворь. Они никак не могли выйти из леса, как будто кто-то водил их по кругу. Несколько воинов утонули в коварной топи.
– Черная вода поглотила их так стремительно, что мы не успели даже протянуть им руки и не смогли достать их трупы, – нахмурив брови, пожаловался нойон человеку у костра.
Человек – это был шаман – поцокал языком.
– Не свершится погребальный обряд. Это дурно, – заметил он.
– Теперь дайчины не попадут на Небо, раз мы не сожгли тела, как положено, на погребальном костре?
– Великий Тэнгри всемилостив и всепрощающ, я обращусь к нему с молитвой и он примет воинов. Они встретятся с предками, там, откуда всё берет начало и куда всё возвращается, – успокоил шаман.
– Мудрейший, сэчэн[8], попроси Тэнгри-хана указать выход из этих заколдованных болот.
– Если на то будет воля Тэнгри, мы выйдем из проклятых мест, – задумчиво произнес шаман. – Придется принести в жертву богу лошадь.
– Да будет так, – кивнул Дэлгэр. – Раз пергамент со схемой края Шушемур не дает ответа.
Раздался резкий крик, всхлопнули крылья.
Ночная птица, догадался нойон и рассердился на себя за то, что вздрогнул.
– Не богохульствуй, багатур, – голос шамана был строг. – Ты равняешь возможности бога и мертвой шкуры?
Небо заволакивали темные, быстро бегущие облака, занавесом укрывая от наблюдателя неестественный кровавый закат. Близилась ночь.
– Первые болящие начали умирать, в лагере вот-вот начнется мор, – сменил тему нойон. – Нужно выбираться. Неизвестно, что еще подстерегает здесь людей. Сегодня в лагере видели черную змею, она проползла из конца в конец становища и скрылась в зарослях.
В костре громко