будь на её месте Кара, или будь Алиса хоть немного на Кару похожа, имей даже сотую долю её закалки и хладнокровности, то что-нибудь из этого всего бы и вышло. Но Алиса совсем другая.
Алиса – трусиха. И вдобавок к этому обескураживающему факту Алиса не умела бороться с обуревающими эмоциями, если они, как сейчас, перехлёстывали через край.
Со стороны послышался громкий стук стекла поставленной Шемелиным на стол бутылки. Она напряжённо сглотнула образовавшийся под горлом тугой ком.
В кабинете было жарко и тихо, так оглушительно тихо, что тяжёлое дыхание их обоих казалось сейчас громче любой пронзительно воющей пожарной сирены – а она должна была бы сейчас завыть, потому что сам воздух, казалось, вот-вот готов был воспламениться. Искрило между ними – будь здоров.
– Уберите руки, – выплюнула Алиса в попытке вернуть себе если не самообладание, то хотя бы свободу движений.
– Иначе пожалуешься папе? – спросил он с издёвкой.
– Скажу, что вы меня домогаетесь, – злоба, кипевшая в груди, говорила сейчас Алисиным голосом.
– И кто тебе поверит?
Она же, эта кипевшая злоба (ничем иным объяснить это было нельзя), управляла и её собственными руками: Алиса резко рванула на себе верх платья, от чего тонкие лямки упали с плеч и на свет показался простой молочно-белый лифчик.
– Я закричу, Ваня здесь, он услышит и…
– Ну кричи, – уверенно приказал Шемелин.
Алиса набрала в лёгкие воздуха, сама себе не веря, что готова сейчас действительно разразиться громким воплем, но опустившиеся на её рот влажно-щиплющие от алкоголя губы помешали ей осуществить задуманное: донёсшийся из горла звук приглушился, став больше похожим на тихий стон.
Руки, сопротивляясь натиску, упёрлись в твёрдые плечи Шемелина, но ни на йоту не смогли его сдвинуть – казалось, он только прижимался с каждой секундой всё теснее к Алисе. Поцелуй, больше похожий на яростное сражение, продолжался целую вечность – такую долгую и нескончаемую, что кислород в лёгких стал неминуемо кончаться. Её голова уже безвольно откинулась назад, а тщетный упор рук ослаб, когда по её губам требовательно прошёлся горячий язык, от которого Алиса снова ощутила во рту вкус виски.
– Чего не кричишь? – выпустив её на миг, снова с искренним любопытством поинтересовался Шемелин и бесцеремонно спустил тонкую лямку лифчика с её плеча. – Я же домогаюсь. Теперь по-настоящему.
Алисе удалось увернуться от новой его попытки прижаться к её губам, с которых сорвалось жалобное:
– Не надо… – но обрывок фразы беспомощно затих, когда вместо рта его губы опустились на пульсирующую венку на шее, прочертив мокрую дорожку ниже.
Там же вдруг оказалась его ладонь, мягко прошедшаяся от ключиц к челюсти и заставившая Алису снова повернуться лицом к нависающему над ней и тяжело дышащему Шемелину.
– Не надо, моя хорошая, так со мной играть, – тихо сказал он, чеканя каждое слово. – Потому что, будь уверена, выиграю