ко мне сразу. Непременно ею бы поделился, под напором наивной несдержанности. Причём, попытаться уточнить, не мой ли удачный удар сапогом помог спасти Милос-4, я так и не решился.
Хочу пожелать, чтобы моё последующее повествование получится поскладнее. Причина для этого есть. В силу несколько трагических обстоятельств, свойственных дикой природе, я буду в дальнейшем использовать пергамент. Загодя заготовленный с запасом папирус пойдёт на черновики.
Что грехи таить, одержим я был в молодости НАХЛей. Была она самой престижной лигой на Земле. Столь длительное отсутствие её в моей жизни – может именно это то и стало моим самым горьким разочарованием четырнадцатилетнего анабиоза, а не расставание с Джордан. До анабиоза я с безграничным увлечением наблюдал за игрой звёздных игроков на взлёте их карьеры. После я почти никого из них не застал. Кто-то доигрывал. Кто-то тренировал. Кто-то спал уже. Два круизных лайнера списали в утиль под давлением экологов. Соответственно, сезон урезали по времени. И плей-офф на один круг. Тоска. Упадничество. Но, всё-равно, безотрывно от писательских тренировок смотрел я хоккей на всём растянувшимся по времени пути на Венеру.
Но мы отвлеклись.
За сутки до ожидаемой посадки Милос-4 оживился. Тысячи три пассажиров разбудились заранее. Чтобы поскорее влиться в новую жизнь. Я тоже вынырнул из своей кельи. Поглазеть. По отсекам косяками летали элегантные дамы. Некоторые с детьми. Кавалеры от них не отставали. Дети прекрасно переносили невесомость. Как выяснилось позже, перегрузки при посадке им тоже оказались не в тягость. Все, возбужденно жестикулируя, говорили об одном и том же. Обсуждали предстоящий спуск. Возмущались. Опоздание на 37 земных суток! Аж в четыре с половиной раза! То обстоятельство, что их всех спящих и ни о чём не подозревающих могли эвакуировать и отправить неведомо куда до получения дальнейших распоряжений, мало кого заставляло задуматься.
Да. Несовершенна была в те времена человеческая природа. В наших глазах лишь наши собственные печали выглядели самыми удручающими. Приведи тогда кому-то в пример чью-то несопоставимо более тяжёлую жизненную ситуацию, этот кто-то нисколечечко бы не ободрился. Лишь горше принялся бы оплакивать свою собственную несчастнейшую жизнь. Теперь всё не так.
Заглянул в торговый отсек. Просто так. Быстро вернулся. Начиналась трансляция игры между Ла-Рошель Хьюгенотс и Сент-Джонс Слаггёрдс. Но только я повернул в коридор, где за одной из дверей располагался отведённый мне щедротами космокомпании номер супер-люкс, как углядел посреди коридора выплывающие из дверей номера гранд-люкс хорошо запомнившиеся силуэт и фактуру. И силуэт, одетый в комбинезон знакомого фиолетового цвета. С отражающими свет бурыми переливами, тоже не забытыми. “Уж не филолог ли мультиязыковед МакМёрфи летит со мной одним рейсом?”
Он меня не заметил или не узнал. Или сделал вид, что не узнал и не заметил. Но, так или иначе, он направился в противоположный от меня переход