на выходку Ники с преступным снисхождением. Покачиваясь под медленный ритм музыки, они лишь периодически поглядывали на то, как Закревич притискивал их «младшенькую».
«Малая, конечно…»
У Градского приличных слов на нее не нашлось. То, как импульсивно и самонадеянно она себя вела, граничило с самой обыкновенной дуростью.
Кому и что она хотела доказать?
С виду воспитанная и правильная, а на деле – мелкая пакостная интриганка. Манипулировала старшими сестрами, как вздумается.
«Да пошла она…»
Стал бы он еще о ней думать. Знать ее не знал. И не хотел узнавать.
«Жестокая любовь» Куркова показалась Граду самой тупой, сюрреалистичной и вызывающе длинной композицией, которую он когда-либо слышал.
«Сочинил же кто-то…»
«Бредятина…»
Окончательно пропал положительный настрой. Замутило, несмотря на приличное количество алкоголя в крови. Курил сигарету за сигаретой и даже не замечал.
– Град, харэ уже. Как паровоз, ей Богу…
Следующей композицией понеслась поднадоевшая «Голая», но даже это воспринималось приятнее предыдущего треша. Вернувшись в их компанию, Доминика общалась исключительно с сестрами. В его сторону какого-то хр*на больше не смотрела. Будто он ей резко разонравился.
«Отвернуло, значит?»
«И слава Богу!»
Как только звучал какой-то тягомотный бред, Закревич подходил к ним и уводил девчонку танцевать.
А Градскому, что до этого? По боку.
Обратно переключил внимание на понравившуюся рыжую, и, пожалуйста, не прошло десяти минут, она сама к нему подошла. Представилась Светланой или Миланой, из-за шума не расслышал. Не в этом суть, впрочем. Как раз к тому времени, когда они собирались подняться наверх, в одну из свободных спален, Смирнова дошла до градуса невменяемости и, набравшись смелости, потребовала Градского на разговор.
Сначала собирался ее послать. Потом, ни с того ни с сего, эта рыжая Светлана или Милана, глянув на него с раздражающим изумлением, настоятельно шепнула:
– Ты же не станешь ее позорить на виду у всех? Иди, поговори, я подожду.
Портить налаженный контакт, когда «уже горело», Граду вовсе не хотелось. А Наташка все не унималась и за руку его стала тянуть в сторону. Дура дурой. Решил сообщить ей об этом прямым текстом. Чтобы отлипла уже раз и навсегда.
В полутьме прохладного холла поднялись на один пролет вверх, остановившись между цокольным и первым этажами.
– Слушай, Град, – начала Наташка и тут же пьяно рассмеялась.
Серега недовольно скрипнул зубами. Ожидая продолжения, не смотрел на нее.
– Серег… – обхватив ладонями его лицо, настырно заглянула в холодные глаза. – Я тебя…
– Ты перебрала, Смирнова. Сильно. Если не хочешь завтра гореть от стыда в моем присутствии, на этом и закончи свою пламенную речь. Нам еще год вместе учиться.
Отпихнул ее от себя. Наташка дернулась и, оступившись, задела полуободранную