представляешь, – обрушила Руслана с какой-то стати обидный для Доминики факт. – Через неделю он тебя и не вспомнит.
– А мне плевать, что он собой представляет, – горячо возразила и кулаки сжала до белизны. – Я себя в обиду тоже не дам.
И Алина посчитала, что пришло время озвучивать «план В».
– Мы пойдем с тобой.
Руслана кивнула.
– Ни за что! – выкрикнула Ника незамедлительно.
Как представила, от стыда даже слезы на глазах выступили. Подобного позора она уж точно не переживет! И без того… По сей день щеки горели, когда вспоминала свидание с Артемом Гуньковым. Ничего не предвещало катастрофы. Счастливую и взволнованную девятиклассницу Нику к кафе подбросил отец. Напутственных советов не произнес, комендантское время не установил. Это должно было насторожить Доминику. Но она-то решила, будто он спешит по своим делам. Какой же стыд ее обуял полтора часа спустя! Закончив обед, они с Артемом планировали еще погулять в скверике. Рассказывая ему что-то, она безмятежно улыбалась, пока не наткнулась взглядом на знакомый темно-зеленый седан. Спустя мгновение из салона показался отец. Поздоровавшись, он завел с Гуньковым вежливую беседу, хотя, естественно, в своей назидательной манере. Доминика слушала отстраненно, ей смертельно хотелось провалиться сквозь землю. Прощаясь с одноклассником и забираясь на заднее сидение отцовской машины, боялась даже глянуть в его сторону.
Больше он ее никуда не звал. Трагедия, возможно, и не приравнивалась к шекспировским страстям. Ведь Гуньков ей не особо нравился. Но социальный рост Ники этот инцидент тормознул капитально. Углубилось желание потеряться во времени. Держаться со всеми, как большой ребенок. Прятать внутри себя все мысли про большую и светлую. Ей же об этом еще рано… Взамен Нике прощали баловство, открытые эмоциональные манипуляции, вспыльчивость и категоричность суждений.
Однако становиться жертвой еще одного эпического позора Доминика не собиралась. Ни за что на свете!
– Никуша, – мягко прогундосила Алина.
Таким тоном начинались все их «взрослые разговоры».
– Знаешь, Алина, – перебила Доминика раздраженно. – А ведь это я могла бы быть на четыре года старшей, – сделала упор на небольшую разницу. – Ну, представь, носились бы все с тобой, как с пятилеткой, когда тебе семнадцать, – поймав момент, когда Алина поморщилась, добила вопросом: – Нравится?
Старшая Кузнецова, вернув на лицо осознание безоблачного благодушия ко всему миру, развела руками.
– Так получилось, что младшая у нас ты, детка. И поверь мне, в семнадцать я мечтала о старшей сестре, которая бы, при случае, поделилась со мной советом и опытом, – видя, что Ника норовит перебить ее, повысила голос. – Сейчас тебе кажется, что семнадцать и двадцать один – небольшая разница. Я тебя понимаю, тоже так думала. В семнадцать! Разница есть! Он тебя растопчет! Не прилагая даже особых усилий, никаких действий, понимаешь… – Доминика упрямо мотнула головой, скрывая, что от необычно резкого тона сестры, от несвойственного ей подбора слов – ее затрясло. – Мать твою, как ты не понимаешь? Ты глаза его видела?