в своем конкретном выражении относится только к отдельному произведению и отдельному художнику (в просвещенческом понимании). Сам Милициа высмеивает создателей архитектурно-социальных ордеров и объективных моделей организации архитектуры (которые стали появляться начиная с романтизма), когда пишет, что «выводить архитектурную структуру из пчелиных сот – все равно что охотиться на насекомых».[19]
И здесь абстрактный архитектурный канон и отсылка к природе – темы, вскоре ставшие ключевыми для всего последующего развития архитектурной мысли и уже рассмотренные мной в аспектах органицизма и функционализма, связанных с одной и той же романтической моделью – трактуются в едином аспекте.
По поводу конкретности Милициа пишет: «В столь великом разнообразии структура не может всегда регулироваться постоянными и неизменными принципами, и, следовательно, вопрос этот крайне сложен. Поэтому большинство знаменитых архитекторов, говоря о структуре, чаще демонстрировали чертежи и описания своих построек, чем правила для наставления».[20] Этот пассаж ясно показывает, что функция, о которой мы говорили выше, понимается здесь как отношение, а не как организационная схема; ее понимание как схемы решительно отвергается. Впрочем, одновременно идет поиск правил, которые могли бы отразить принципы архитектуры.
Сложность фактов городской среды
Сейчас я попытаюсь рассмотреть некоторые вопросы, возникшие при изложении теорий на предыдущих страницах, и определить те принципы, на которых я собираюсь построить свое исследование.
Первый вопрос возник при рассмотрении взглядов географов французской школы; я уже говорил, что, разработав хорошую описательную систему, они остановились перед анализом структуры города. В частности, я ссылался на работу Жоржа Шабо, для которого город – это целостность, которая выстраивает себя сама и в которой все элементы участвуют в формировании l’âme de la cité. Этот вывод кажется мне одним из самых важных в истории исследований города; он может помочь нам в понимании конкретной структуры факта городской среды.
Как это утверждение согласуется с его функциональным исследованием? Ответ, уже имплицитно содержащийся в произведенном нами анализе, отчасти подсказывает Макс Сор в своей критической рецензии на книгу Шабо. Сор пишет, что в сущности для Шабо «la vie seule explique la vie» [«жизнь сама по себе объясняет жизнь»]. Это значит, что если город объясняет сам себя, то его классификация по функциям не предлагает объяснение, а встраивается в описательную систему. То есть ответ можно сформулировать следующим образом: описание функции легко проверить, это просто инструмент, как и все исследования городской морфологии; кроме того, при отсутствии между genre de vie [образом жизни] и структурой города какого-либо переходного элемента, который искали приверженцы наивного функционализма, этот подход представляется одним из элементов анализа, имеющим такое же право на существование,