не хочет он отсюда уходить… нравится ему этот дом, видишь ли…
– Сандро и мне так сказал. Говорит, надо этот расширять, пристройку делать, – отозвалась Рубина.
– Сейчас к зиме начинать нельзя. Не успеем до сильных холодов, – деловито рассуждала Мария, покачав головой.
– Тогда, если что, на будущий год к лету можно и затеять пристройку, – согласилась Рубина. – Меня другое сейчас беспокоит… Рыч нашу Алмазу хочет сосватать за своего сына Лёшку… На днях он подходил ко мне с таким разговором…
– Дыкх, какая из неё ещё замужница! Девчонке 11 лет! – всплеснула руками от возмущения Мария. – Да и семья у них… беспризорники! – и сердито сплюнула на пол, растёрла ногой.
– И я о том… – вздохнула Рубина, взяв в руку блюдце, на котором стояла чашка с чаем.
Тут послышался громкий голос Розы. Видно она опять нашла причину поскандалить.
– Вот дал же Бог невестку такую… – беззлобно проворчала Мария, и они с Рубиной пошли в кухню разбираться со строптивой Розой.
Роза, раскрасневшись, отчаянно махала руками, и кричала Лиле:
– Вот сама и чисти лук!
– Что опять случилось? – строго спросила Мария невестку.
Роза резко повернулась к вошедшим цыганкам, и продолжала кричать:
– Как резать капусту или морковь – Лила, а как лук – Роза чисти! Я и так с утра уже ревела! Степан ругал, почему, мол, рабочие брюки не зашила! А я откуда знала? – и она горестно постучала себя кулаком в грудь. – Вечером вчера ничего не сказал, что зацепил где-то!
– Иди тогда кур покорми, а с похлёбкой Лила без тебя управится, – рассудила невесток Рубина, на что Роза недовольно фыркнула:
– Роза, значит, под дождь на улицу к курам, а Лила у похлёбки!
– Роза, Сандро разбудишь своим криком – хуже будет! – строго предупредила Рубина.
Роза снова недовольно фыркнула, тихо пробурчала себе что-то под нос, но пошла в чулан набирать в плошку зерно для кур.
Рубина посмотрела Розе вслед, вздохнула, с укором покачала головой.
– Не было бы Сандро – весь дом бы эта Роза перевернула с ног на голову… не сойти мне с этого места!
– Оба со Степаном хороши… – в тон дочери добавила Мария, и с досадой махнула рукой, мол, сами всё видите и понимаете. Поправила платок на голове.
Обе старшие цыганки вернулись на веранду, и продолжили свой разговор, прерванный криком строптивой Розы.
Рубине от досады даже расхотелось пить чай. По обыкновению, чтоб успокоиться, раскурила свою трубку, открыла створку окна веранды, и с облегчением заметила, что дождь утихает, реже стучит каплями по стеклу, а, значит, скоро и вовсе перестанет.
Однако на улице во дворе послышались сначала отчаянный лай Гамбо, потом пара мужских голосов, а затем опять что есть