читал.
– Ты вызубрил параграф по арифметике, который нам задали на завтра? Или, как всегда, пробежал на скорую руку?
– Лева, да не будь ты таким строгим. День-то сегодня какой! Как можно думать о какой-то арифметике. И потом, не все же к учебе способны одинаково. Светило науки и мастер зубрежки у нас ты, а не я, так что нечего меня осуждать, – молодой человек рассмеялся, видя, как его друг пытается сохранить строгий вид.
– Глупый, ты, Жорка, не можешь отличить истинное от ложного.
– Разве? – бровь Жорки изогнулась дугой.
– То есть… Я хотел сказать, нужно различать действительно важное от чепухи. Вот учеба очень важна, именины тоже, но не так. Понимаешь? – юноша сложил руки на учительский манер, прижав пальцы одной руки к другой.
– Лева, тебе сегодня только пятнадцать исполняется. А ты рассуждаешь, как будто девяносто на носу, – Жорка подтрунивал над другом, нисколько не смущаясь и не обращая внимания на его деланно строгий вид. – Но, – мальчик выпрямился и сел в кресло, убрав из позы вальяжность, – я тебя люблю и такого пятнадцатилетнего старика, – и разразился заразительным смехом.
Губы Льва, сжатые до этого в тонкую нитку, расползлись в улыбке.
– Жора, какой же ты несерьезный. Не знаю, как с тобой можно о значимых вещах говорить, – продолжал настаивать Лев, но в его тоне уже не было строгости.
– Что говорить? Арифметику твою я прочитал уже давно. Что там зубрить-то? Дроби? Это ж делать нечего, раз, два, и все. Ерунда, а не тема. Давай лучше собираться, отложи наконец свой учебник. Противно смотреть на такого именинника, – и Жорка запустил в своего друга вышитой золотом желтой бархатной думкой, которую выудил из-под спины.
Лев ловко увернулся и рассмеялся:
– Ладно, давай собираться, ты ж мне не дашь все равно почитать.
Юноша подошел к большому зеркалу, стоявшему в углу, рядом, на вертикальной вешалке, был приготовлен комплект торжественного по случаю именин костюма от «Сиже». Лев завязал идеальным узлом белый галстук, поправил жесткий воротничок и стряхнул несуществующие пылинки с рукава фрака. Его светлые волосы были коротко подстрижены и уложены на идеальный пробор. Тонкими пальцами он критично ощупал виски, пригладил выбившиеся волоски и остался вполне собой доволен. Жорка, разглядывая своего друга, вскочил с кресла и тоже начал приводить себя в порядок – завязал галстук, надел жилет и подошел к зеркалу, встав рядом со Львом.
– Тебе не кажется, Лев, что для моего почти совершенного вида чего-то не хватает? – он покрутился перед зеркалом.
– И чего же тебе не хватает? – подхватив игривый Жоркин тон, спросил Лев.
– Жемчужная булавка была бы в самый раз. Но у меня ее нет, а у тебя целых две, – Жорка поднял глаза к потолку, словно он заметил это случайно.
– И? – не сдавался Лев.
– Исходя из законов твоей любимой арифметики, две булавки можно с легкостью разделить между двумя людьми, – он посмотрел на Льва, еле сдерживая улыбку, при этом вид его был невинным и даже смущенным.
– Точно,