лакированный, огромный, распластавшийся по комнате, словно кит, инструмент, затем взгляд его сфокусировался на черно-белой россыпи клавиш. Их было так много, и они все были одинаковыми. Во рту у мальчика пересохло. Он тоскливо взглянул на Льва, потом перевел взгляд на Наталью Дмитриевну.
– Ну же, смелее, – поторопила она его с улыбкой.
Жорка на трясущихся ногах подошел к роялю и с закрытыми глазами плюхнутся на табурет. Наталья Дмитриевна встала рядом, она мягко положила ладонь на клавиатуру и стала объяснять:
– Смотри, Георгий, вся клавиатура состоит из октав, я сейчас пальцами выделила одну октаву, в нее помещается ровно семь нот. Давай мы их послушаем.
Наталья Дмитриевна нажала на одну клавишу, она зазвучала довольно низко.
– До-о-о, – пропела женщина вслед за звуком, изданным недружелюбным роялем, потом она нажала другую клавишу.
Следующие назывались «ре», «ми», «фа», «соль», «ля», «си».
Жорка с удивлением смотрел в рот Наталье Дмитриевне и ничего не понимал. Все эти звуки казались разными по высоте звучания и плотности.
– Теперь попробуй вместе со мной, Георгий.
Наталья Дмитриевна снова нажала клавишу до. Жорка повторил, но вышло у него не очень. Он своими ушами услышал, что его до совсем не похоже ни на звук рояля, ни на до Натальи Дмитриевны. Взглянув на Льва, Жорка обнаружил, что тот пытается скрыть смех, но у него плохо получалось. Всхлипы и булькающие звуки, которые тот пытался удержать, то и дело вырывались наружу.
– Лев, – строго сказала барыня, – держи себя в руках. Все учатся по-разному.
Мальчик кивнул, виновато потупил глаза и, закусив губу, чтобы не засмеяться, отошел подальше.
– Давай, Георгий, теперь ре.
В этот раз получилось чуть лучше, но все равно совсем не похоже на то, что пела Наталья Дмитриевна.
– Теперь ми. Посмотри, какую клавишу я нажимаю, затем закрывай глаза и слушай инструмент, слушай мой голос, и все.
Женщина пропевала ноты по нескольку раз. Жорка же послушно прикрыл веки, вдохнул поглубже и прислушался. Он умел слушать и слышать звуки природы, поэтому сейчас каждая частичка звука взрывалась в его голове мощной струей, поднималась высоко вверх, словно фонтан, и, падая вниз, рассыпалась на золотые искры. Но извлечь из себя нечто, хоть отдаленно напоминавшее то, что он слышал, не мог. Наталья Дмитриевна еще долго терзала Жорку, пытаясь добиться по крайней мере одного приличного попадания в ноту, но все было безуспешно. Она вздохнула, потрепала Жорку по голове с уставшей улыбкой и сказала:
– Так, давайте все же попробуем поиграть немного. Лев, сыграй нам «Гуси, гуси, улетайте».
Мальчик кивнул, сел за рояль и исполнил мелодию.
– А теперь сыграй еще раз и объясни Георгию, какие ноты ты играешь.
Он с жаром принялся показывать октаву, называл ноты и показывал последовательность. Здесь все оказалось не так плохо. Память у Жорки была неплохая, посмотрев несколько раз, как двигаются руки Льва, он смог более-менее повторить мелодию,