все выжидающе смотрели, как барыня медленно спускается по ступенькам.
– Здравствуйте, – певуче обратилась Наталья Дмитриевна к крестьянам. Мужики и бабы стали здравствовать в ответ. – Как идут дела? Что нового в деревне, кто женился? Кто умер?
Все заговорили одновременно, выдавая новости и жалобы. Барыня кивала, улыбаясь и обещая помочь непременно разобраться. Она не любила деревенских крестьян, оборванных, вонючих и грязных, но понимала, что это ее долг – бывать в деревнях, выслушивать жалобы и пытаться помочь. Спустя полчаса Наталья Дмитриевна отыскала взглядом Жорку, который, подогнув коленки, как новорожденный жеребенок, ждал подле забора и не сводил с нее взгляда. Он одновременно боялся пропустить хоть одно слово и злился на крестьян, которые не переставали донимать барыню.
– Георгий, поднимайся, ты едешь со мной. Отец дал свое согласие, – сказала Наталья Дмитриевна, и ее нежный голос показался Жорке райским пением. – Авдотья, помоги мальчику, и едемте. Сегодня никак нельзя опаздывать к чаю.
Но Жорка уже вскочил на ноги, пригладил грязными руками свои не менее грязные кудри и направился к повозке. Бабы переглядывались, мужики топтались на месте, и только деревенские сорванцы, не стесняясь, заорали:
– Это куда ты направился, Жорка? Что еще такое?
Но кучер уже стеганул пегих лошадок, колеса повозки заскрипели, словно не хотели отправляться в дорогу. Наталья Дмитриевна накинула на мальчика свою расшитую цветами шаль, и Жорка почувствовал, что умирает от счастья.
Вечером, лежа в кровати в комнате с другими слугами, Жорка никак не мог уснуть, он все прокручивал и прокручивал события сегодняшнего дня. Он не верил и боялся закрывать глаза, чтобы завтра все произошедшее не оказалось сном. Он помнил, как мчался в повозке, укрытый шалью Натальи Дмитриевны, верхушки деревьев проносились мимо, темно-зеленой полосой выделяясь на фоне безмятежно голубого неба. Ход повозки был мягким и успокаивающим, от мерного покачивания и пережитого накануне Жорка уснул.
– Вставай, Георгий, приехали, – сказала барыня, и в ее голосе прозвучали новые веселые нотки.
– Левушка! – воскликнула она, – Смотри, кого я тебе привезла!
– Неужели это Жора приехал? Ах как здорово! Как чудесно! – кричал красивый мальчик, осторожно спускаясь по ступеням.
На вид ему было не больше восьми, он был худ и бледен, его светлые кудри развевались от небольшого ветра, а на щеках даже появилось подобие румянца, глаза блестели от удовольствия и невысказанной благодарности.
Он аккуратно преодолел ступени; нога, которая была сильно вывихнута при падении в овраг, еще заживала. Подошел и обнял заспанного и неожиданно оробевшего Жорку, который хлопал глазами и таращился на барскую усадьбу с белыми колоннами и лежащими рядом с парадным входом львами с разинутыми пастями.
– Жора, как я рад, что ты приехал! Как же я рад, – все повторял мальчик. Наталья Дмитриевна улыбалась, глядя на раскрасневшегося сына, и только тетка Авдотья, шедшая позади, неодобрительно